Мораль в России: оправдание зла в примитивной группе

Иллюстрация: Габриэль Макс

О психологии примитивной группы применительно к текущей ситуации в России можно говорить долго. Отличные материалы есть у В.И. Дроганова, А.Б. Добровича, О.В. Скрипченко и десятков других психологов. В заключение моего цикла статей хочется остановиться на нескольких свойствах примитивной группы, без знания о которых невозможно понять серьезные процессы, идущие в Российской Федерации. 

«Действуя и приспосабливаясь к примитивной группе… субъект обязан всячески отрицать это, обосновывая свои поступки любыми рациональными, моральными или другими доводами, какие только доступны его интеллекту. Если он не в состоянии таким способом оправдать свое поведение, в примитивной группе его считают глупым. Субъект, находящийся внутри примитивной группы, обычно не способен сформулировать «правила», по которым она функционирует. Поймав себя даже на мысленной попытке их сформулировать, он испытывает страх расправы, легко превращающийся в опасение, что с его психикой не все в порядке», – пишет Дроганов. Это важнейшее свойство примитивной группы – отказ от осознания реалий собственного поведения и потребность в оправдании. Не стоит удивляться злобе множества читателей либеральной прессы и критических статей, письменным выкрикам «полная хрень», «Слава России», «продались гомосекам» и «не нравится – убирайтесь». Авторы не злы и не злонамеренны – им просто очень страшно, когда кто-то пытается заставить их «мысленно попытаться сформулировать» правила, по которым мы живем. 

Легко увидеть, что все: президент, СМИ, чиновники, интернет-тролли и интернет-протестующие, интеллигенты и «простой народ» – заняты придумыванием бесконечных оправданий чему-то, что не называется вслух. Что такое выборы, как не оправдание своего права править – в условиях, когда заранее понятно, что предварительные фильтры и фальсификации не допустят к власти никого из тех, кого допускать к власти не надо? Кому нужны анекдотичные легенды о фондах-агентах, «шпионском камне» и попытках Запада сделать русских педофилами? Они нужны нам, чтобы не признаваться себе, что мы живем идеологией примитивной группы, не способной сотрудничать – и как объяснение, почему сотрудничать не надо, и как оправдание игнорирования «положительного примера». Почему в ответ на статью о неэффективности нашей экономики сотни читателей пишут: «А США вообще оккупировали Ирак!»? Это что – мы живем плохо потому, что США оккупировали Ирак? Кстати, даже на статью о том, что нельзя поддерживать террористов в Донбассе, глупо отвечать что-то про плохие США, которые ведут войны по всему миру, – наше осуждение США должно приводить к противоположным, а не подобным же действиям! Мы же не соревнуемся с ними в гадости и глупости! Все это искусственные и бессмысленные оправдания членов примитивной группы, среди которых «а они сами козлы», «все так делают», «как с нами, так и мы» и (одновременно и неожиданно) «мы особенные и неповторимые» – стандартный набор для уличной банды, фанатского клуба и, к сожалению, современной России.  

«Оправданием» заняты все. Либеральные СМИ вдруг стали оправдывать действия власти в России верой власти в то, что Россия является крепостью в кольце врагов. Что вы, пишут «Ведомости», они же из КГБ. Их идеология – идеология защиты от внешнего мира. 

Это объяснение красиво, удобно и правдоподобно. Раз мы «крепость в кольце врагов», то до науки ли нам, до культуры ли, до развития ли производств и предпринимательства? Раз кругом враги, то понятно, почему у нас раздуты бюджеты обороны и безопасности, а пенсии отбирают. Это объяснение подсказывает либералам: пройдет время, придут люди не из КГБ, и все само собой встанет на место. Наконец, оно снимает с общества ответственность: подозрительный взгляд на внешний мир в поисках врага – это так понятно и простительно, хотя, конечно, не всегда адекватно… 

Понятно, что эта версия не выдерживает никакой проверки реальностью. Из осажденной крепости в стан врагов отдыхать не ездят (для тех, кто не отдыхает в Европе, Турция – член НАТО, Египет – давний союзник США, Израиль – ближайший партнер США, Таиланд – вполне встроенная в западную систему сотрудничества страна). К врагу детей учиться не отправляют. Деньги свои врагу не посылают ни «на всякий случай», ни «полежать», а между тем только счетов у россиян в Швейцарии, по некоторым данным, на 300 млрд долларов, количество российских холдингов, зарегистрированных в «Североатлантических странах», превышает сотни, долларов на руках – более 50 млрд. От стана врагов не получают половину продовольствия, автомобилей, 80% лекарств и непонятно сколько, но явно больше 50% ширпотреба (не говоря об оборудовании, технологиях и пр.). За последние 25 лет (и особенно за самые последние 14) российская зависимость от импорта стала в разы больше, и в 2014 году эта зависимость тоже растет. Создание национальных поисковиков и платежных систем (да и будет ли), выпуск нескольких экземпляров отечественных ближнемагистральных самолетов, и аптеки, заваленные арбидолом (не говоря уже о «Сколково», «Роснано» и газе в Китай), – это профанации, карго-культ, но не отказ от тотальной зависимости от Запада. Все это (включая огромные деньги, потраченные на «карго-проекты») – всего лишь оправдание, о котором говорит Дроганов. 

Не менее важным для понимания сегодняшней ситуации является правило круговой поруки, формулируемое Дрогановым следующим образом: «Для того чтобы примитивная группа не распалась и функционировала на пользу Главаря, Авторитета и их Приближенных, ее необходимо вовлечь в… сурово караемые обществом акции. Это создает ситуацию круговой поруки, поскольку вина за содеянное лежит теперь на всех. Видя, что связи в группе разрыхляются, Главарь может, например, толкнуть людей на совместно совершенное убийство... После этого группа поневоле сплачивается за счет общего чувства страха и вины».

Ответ на недоуменный вопрос «В чем причина появления взбесившегося принтера?» – в «разрыхлении связей» во власти. Принтер взбесился именно в ответ на протесты 2012 года, на разброд в Думе и правительстве, на рост недовольства в обществе. Возможно, интуитивно, но власть нашла способ сплотить заново депутатов, министров, чиновников, всех, кто должен власть поддерживать – через череду законов, от которых, окажись их авторы вне поля группового сознания и давления сверху, им было бы чудовищно стыдно. 

Аннексия Крыма в этом смысле – апофеоз: после того, как 80 процентов граждан страны поддержали воровство на межгосударственном уровне, власть в России за сплоченность группы и высокий уровень собственной поддержки может не волноваться. Сегодня очень многие требуют ввести войска на Украину и молчаливо (или – громко) одобряют помощь «повстанцам» в ДНР и ЛНР: это уже коллективно совершаемые убийства, в том числе – детей. Так что ошибаются те, кто думает, что сегодняшняя ситуация в российско-украинских отношениях может дестабилизировать Россию. Наоборот, при всех экономических и международных политических «убытках» от авантюры с Украиной власть в России за ее счет кардинально укрепляется – вследствие эффекта круговой поруки. 

Отчетливо в России проявляется «правило силы» (тот же Дроганов): «В примитивной группе… «оскорблением», «унижением» субъекта оказывается любое ущемление его амбиции. Амбиция, безусловно, ущемляется, если другой субъект показывает, что он «лучше» в каком бы то ни было отношении. Если кто-то имеет возможность безнаказанно продемонстрировать свое превосходство над другими, он обязан сделать это, иначе его сочтут слабым. Реальное выдвижение – вплоть до ранга Авторитета или претендента на роль Главаря – возможно только для тех, кто неуклонно следует [этому правилу]. Никакие способности… не вынесут его «наверх», если он не склонен пользоваться [им]. Напротив, при такой «слабой» позиции его способности и успехи будут вызывать лишь неприязнь группы и могут скорее привести к его гонению. Зато бестрепетное следование «правилу силы» выдвигает на ключевые места в группе даже того, кто, собственно, ничем и не одарен, кроме такой бестрепетности. Субъект, который демонстрирует свои особые дарования, но лишен возможности или желания унижать нижестоящих… становится гонимым».

Видимо, именно этим правилом объясняется множество «странных» проявлений бессмысленной жестокости власти (например, в случае с демонстрантами 6 мая 2012 года на Болотной площади), показная агрессивность риторики и бесконечные попытки внутри страны и в международной политике демонстрировать силу –  «меряться» с США и другими странами, с громогласными заключениями типа «мы утерли Обаме нос» (в реальности Обама об этом вряд ли догадывается; кстати, представьте себе на секунду, что Обама или Меркель говорят: «Мы утерли Путину нос»…). Отсюда и наше официальное отношение к Украине и новой власти на Украине: ощущение ее новых возможностей нас «унижает», ее неспособность воевать с Россией – вызывает желание немедленно унизить ее «в ответ»; поскольку на войну мы все же решиться не можем, мы унижаем ее вербально, причем уже давно за пределами не только здравого смысла, но и элементарных приличий. У нас даже спорт вместо ощущения праздника вызывает ощущение битвы, в которой мы должны доказать свое превосходство над другими странами! Поражение футбольной сборной, по словам одного из моих собеседников, «позорит страну» (удивительно, он никогда не говорил, что беспризорники, нищие старики, самоуправство силовиков, провальный уровень медицины, низкие сроки жизни, лидерство по наркомании или десятки тысяч трупов на дорогах в год позорят страну – но вот футбол!). 

Этим же правилом объясняется и «необъяснимый» с точки зрения здравого смысла феномен массовых фальсификаций властью выборов и уголовного преследования конкурентов, притом что власть явно выигрывает их без всяких фальсификаций. Власть действует в рамках «правила силы»: просто выиграть выборы недостаточно (кто-то может подумать, что это временный успех, что у власти нет сил сохранять статус-кво). Надо показать, что власть сменить невозможно, и не важно, каким способом, даже самым откровенным жульничеством. Для примитивной группы средства значения не имеют, а уровень цинизма действия только повышает статус действующего в глазах группы. 

С другой стороны, почему власть, при всей радикальности ее «примитивно группового» поведения, кажется «консервативно-центристской» на фоне множества идеологов существенно более радикальных действий (самые безумные законопроекты, самое хамское «авторитетное» поведение, самые яростные требования унижать, ограничивать в правах, даже совершать преступления, вплоть до военной агрессии и массовых убийств, исходят или от тех, кто во власти занимает ничего не решающее положение, или к власти прямого отношения не имеет)? Это следствие «инстинкта отвода агрессии»: «Участвуя в групповом гонении жертвы, субъект демонстрирует свою солидарность с группой и тем самым отводит ее агрессию от себя. Этим объясняется необыкновенная истовость, с которой иные члены примитивной группы выполняют «карательные» функции в отношении провинившихся» (тот же Дроганов). При этом власть, естественно, использует таких идеологов-угодников для демонстрации своей «справедливости и умеренности»: «Угодник существует не по тому, что Главарю приятна его льстивость и услужливость, [а] потому, что такой субъект вызывает неприязнь всей группы. И теперь, когда Главарь оказывает расположение и милость к кому бы то ни было из других, это оставляет впечатление импонирующей людям справедливости» (тот же Дроганов).

Наконец, почему мы все в России (и власть, и «народ») выглядим настолько безучастными к чужой боли и горю? Почему депутаты недрогнувшей рукой запрещают больным сиротам выезд на усыновление, обрекая их на смерть? Почему судьи не отпускают обвиняемого в мелких экономических преступлениях на похороны матери, хотя еще нет даже приговора? Почему беременную женщину нельзя выпустить из тюрьмы на полгода раньше, чтобы она родила дома? Почему в России так мало доноров, благотворителей, волонтеров, зато так много особо циничных преступлений – против детей, стариков, неимущих? Оказывается, в примитивной группе действует «правило безразличия»: «…Проявляется в бестрепетном отношении к физическому или душевному страданию другого. Это легче понять, когда человек трусит, имея дело с трудностью или опасностью. Но в данном случае субъект становится безучастным, даже если ему ничего не грозит» (он же).

К сожалению, не существует рецептов трансформации примитивной группы в «эгалитарную», без существенного влияния извне. Напротив, примитивные группы очень консервативны к любым изменениям (смена главаря никаким изменением, конечно, не является). Хорошая новость состоит в том, что, поскольку в основе психологии члена примитивной группы лежит подсознательный запрет на осознание реальности, примитивная группа обычно очень чувствительна к внешнему воздействию – если оно приходит не в виде критики (см. выше, критика вызывает страх и агрессию), а в форме положительного примера, причем скорость принятия позитивной практики в примитивной группе может быть очень высокой – в силу развитого группового сознания. Скептикам рекомендую вспомнить, что еще 10 лет назад автомобилисты никогда не пропускали пешеходов на переходах, а сегодня крайне редко можно увидеть машину, которая не остановится при виде человека, собирающегося перейти дорогу. Конечно, нынешняя власть будет активно защищать страну от проникновения позитивных примеров: закрытие иностранных фондов в России, постепенный запрет на выезд за границу, цензура, – истерически прославляющие примитивные реакции и правила и поливающие грязью все, что в них не вписывается, каналы ТВ и пр. будут (вместе с нефтью, которая позволяет поддерживать приемлемый экономический уровень) делать свое дело по сохранению «традиций и устоев». Но даже с нефтяной иглой в современном мире невозможно перекрыть информационные потоки. Нужно больше говорить и писать о позитивных образцах в России и за рубежом; нужно пытаться внедрять их локально; в любом споре с испуганным агрессивным соотечественником (частном или публичном) нужно не обвинять, а предлагать альтернативы эгалитарного свойства. В конце концов, дорогая нефть закончится – и только существенное количество людей, способных строить отношения не по принципам примитивной группы, сможет спасти страну от превращения в красно-коричневую нищую зону. 

Андрей Мовчан  via Slon.ru

Вся путинская гибридная рать

Проходит время и все становится ясно. Или почти все. То, что специалисты в НАТО называют гибридной войной, на самом деле старые российские традиции, которые Кремль использует, по крайней мере, последние 23 года. Более полугода я наблюдаю за ситуацией в Украине. Я вижу, практически в деталях, повторение тех событий, которые уже происходили в Таджикистане, а еще раньше – в Абхазии, Приднестровье, Южной Осетии, Карабахе и Чечне. В том числе и во время августовской войны 2008 года в Грузии.

Если под «гибридностью» понимается участие разных сил – националистических и фашистских группировок, политических партий и  криминала, журналистов и телевизионной пропаганды, то все это уже было. Ничего нового в Украине не происходит, только масштаб намного больше.

И дело даже не в Путине лично. В России есть достаточно много людей из бывшего КГБ, Генерального штаба, включая ГРУ, теоретиков восстановления самодержавия и великодержавия, которые на протяжении всех этих 23 лет пытаются восстановить подобие СССР. Никто и никогда этого не скрывал. Напротив, много писали, рассуждали и, наконец, приступили к осуществлению полномасштабного возвращения «земель русских». Понятно, что предыдущие войны на постсоветском пространстве были лишь «пристрелкой». Теперь под руководством Путина вся эта свора пошла ва-банк.

Взять, к примеру, Таджикистан. Начиная с 1990 года в этой самой бедной советской республике стали появляться ростки демократической оппозиции. В феврале того же года советское руководство перепугалось и расстреляло первую акцию, на которой таджики требовали отставки  руководства коррумпированной республики. Городская интеллигенция и старики из кишлаков выходили на площадь перед ЦК с портретами Горбачева и требовали лучшей жизни. КГБ придумал историю об «армянских погромах» и ввел войска. Около 30 человек были убиты, несколько сот ранены.

Таджики решили не сдаваться и в сентябре 1991 года опять вышли на площадь. Перепуганный Горбачев послал в Душанбе переговорщиков – Анатолия Собчака, Евгения Велихова и Александра Янова. В свите Собчака находился невзрачный человек по фамилии Путин. Таджиков вновь обманули – провели президентские выборы, на которых победил бывший секретарь ЦК Рахмон Набиев. После выборов я видел, как из душанбинского аэропорта вылетала в Москву группа советских генералов с физиономиями, лоснящихся от жирного плова и выпитого алкоголя. Вслед за ними вносили огромные коробки с подарками.

Через полгода в Душанбе вновь вырос палаточный городок, а с мая 1992 года началась война. До 1997 года, когда она закончилась, в Таджикистане похоронили более 150 тысяч человек, более миллиона стали беженцами, количество искалеченных и оставшихся сиротами детей исчисляется сотнями тысяч. Таджикистан до сих пор не может прийти в себя после всех разрушений и горя. И Россия в той войне, которую до сих пор называют гражданской, приняла самое активное участие.

Началась «гибридная война». Кремль решил восстановить свое влияние в Таджикистане, но понимал, что прямое военное вмешательство будет чревато последствиями. Прошло всего два года, как была выведена советская армия из Афганистана и ввязываться в новую войну было опасно. Нужна была имитация гражданской войны. Во-первых, у Таджикистана в то время не было даже своего министерства обороны, а все боеспособное оружие находилось в 201-й российской дивизии. Российские офицеры продавали оружие обеим сторонам. Во-вторых, нужен был лидер, противостоящий оппозиции. Его нашли – это был Сангак Сафаров. Отсидевший шесть сроков – всего 23 года заключения, в криминальной иерархии был нижним чином – «бакланом». Этого оказалось достаточно, чтобы к нему примкнули другие авторитеты, а также советская номенклатура. Был создан Народный фронт, получивший от 201-й дивизии бронетехнику, автоматическое оружие и гранатометы. На многих танках и БТРах Народного фронта развевался красный советский флаг. Были и нарукавные повязки – белые ленты, чтобы отличать народофронтовцев от оппозиции.

После освобождения Народным фронтом территорий с населением, поддерживающим оппозицию, за дело принимался спецназ российского ГРУ, каратели, зачищавшие окрестности. Их поддерживали российские вертолеты и самолеты. Убивали нещадно, по рекам и каналам плыли трупы, люди бежали в соседний Афганистан, где были созданы огромные лагеря беженцев. В городах Таджикистана продолжался террор – убивали за акцент, за памирский выговор, за родственников, сочувствующих оппозиции.

В начале 90-х годов Интернет еще не мог влиять на формирование общественного мнения, но российские ТВ и пресса уже окрестили таджикскую оппозицию «демоисламистами» и всячески пугали население тем, что в Таджикистане может появиться исламское государство. Как сейчас пугают тем, что в Украине будет «бандеровское» государство. Само собой, ни слова не говорилось о причинах конфликта и лидерах Народного фронта. Сангака Сафарова хотя и называли бывшим зеком, но российские журналисты приписывали ему лестные эпитеты – «добрый», «справедливый». Этот низкого роста человек с седой бородой, носивший тельняшку и ондатровую шапку, любил повторять: «Уничтожим антисоветскую сволочь в Таджикистане и доберемся до России».

Достаточно аналогий? Одно их самых трагичных сравнений – за пять лет в Таджикистане погибло 73 журналиста. Так же, как сейчас в Украине, в Таджикистане убивали независимых журналистов, которые мешали Народному фронту. Вместо них приезжали российские пропагандисты и рассказывали страшные истории об «исламистах», называя их «фашистами». И итог похожий, если сравнивать с Крымом: Таджикистан сейчас надежный российский партнер, с ежегодно падающим уровнем жизни. Получив новый протекторат, Кремль обычно забывает об «освобожденном» населении. Как, впрочем, и о русском населении, которое защищали в Кремле, но которое сократилось в 10-12 раз.

Гибридные войны не новинка в российской имперской политике, они имеют традиции и достаточный опыт. Конечно, они совершенствуются – в пропаганде большую роль играет интернет, более современным становится оружие. Все остальное по-прежнему – те же уголовники, те же борцы за восстановление «великодержавия», те же обещания лучшей жизни. И тот же итог – нищета и полное отсутствие перспектив.

На другой территории, примерно в то же время, Россия вела еще одну гибридную войну – в Абхазии. Те же уголовники и те же борцы «за справедливость», российские самолеты и танки. Та же пропаганда, объясняющая российскому населению, что Кремль спасает абхазцев от «грузинских фашистов». Все то же самое было и в Приднестровье, а в августе 2008 года – в Южной Осетии. Имперский маховик с размеренной периодичностью подминал под себя все большие территории, оставляя разрушения и тела погибших людей.

В истории с Украиной все же есть особенности гибридной войны. В первую очередь, это связано с культурной и ментальной близостью, отчасти с языковой, а это значит, что российская пропаганда более действенна, чем в Таджикистане или Абхазии в начале 90-х годов. Во-вторых, потеря Украины воспринимается Кремлем как гибель идеи восстановления империи. Наконец, европейская интеграция и сближение Украины с Западом опасно для Кремля потерей мифического имиджа сверхдержавы, необходимого для шантажа постсоветских стран. А дальше – потеря рынка для российского газа и нефти и возможная изоляция, пока в Кремле не появится более вменяемый президент.

У российской гибридной войны в Украине есть еще одна особенность, это активное участие россиян в военных действиях и в пропагандистской войне. Идеологами выступают даже те россияне, которые еще полгода назад позиционировали себя как оппозиция к Путину. И в Крыму в марте, и сейчас на Донбассе можно увидеть в рядах «ополченцев» тех, кто устраивал «Русские марши», кто ловил и избивал «понаехавших». Необычно видеть в рядах новых путинцев леворадикальную оппозицию, особенно лимоновцев и «Другую Россию». Еще недавно они штурмовали в Москве государственные учреждения, теперь штурмуют города на Востоке Украины. В Москве они были против Путина, в Украине – поддерживают планы Путина.

Вспомните слова Анатолия Чубайса о «либеральной империи». Тогда, несколько лет назад, его засмеяли, а сейчас стало очевидно, что в России людей без имперских идей в голове – единицы. Весь спектр российского политического сумасшествия – от праворадикалов до анархистов и леваков – поддерживает Путина, готов ему содействовать и уже помогает. С одной стороны, Путин зачищает ряды своих недоброжелателей, а точнее, соперников. С другой стороны, закаляет ряды тех имперцев, которые могут воевать за идею и за самого Путина где угодно.

Не думаю, что Путина следует называть опытным политиком, объединителем разных сил в один кулак, «сильную руку». Постсоветская политика настолько слаба и наивна, неумна и посредственна, что все политические мысли крутятся вокруг все той же путинской идеи «русского мира», без всяких потуг на либертарианство или выбор демократических систем. В относительном политическом спокойствии россияне жили только 10 лет при Ельцине. Но, к сожалению, в этот период не успело вырасти новое поколение. Все политические неудачи Ельцина и ностальгия по СССР помогли Путину объединить вокруг себя остатки постсоветских диктаторских режимов, даже не предлагая никакой экономической и политической программы. Есть только цель – восстановить империю, кого шантажом, кого запугиванием, кого оккупацией.

Олег Панфилов via Крым.Реалии

Друг, товарищ и... враг (Общение с близкими как ходьба по минному полю)

Сначала мы ругались. Да что там, дрались даже.

На глазах моей коллеги в супермаркете на Кутузовском сошлись в рукопашной из-за спора о Майдане двое покупателей-москвичей. Разнимали их мясник из Белоруссии и помощник мясника из Узбекистана.

Водитель одного из банков в Калуге на корпоративе по случаю 8 Марта убил коллегу — не сошлись во мнении о политической ситуации на Украине.

В Донецкой области еще до всех боевых действий один родственник зарезал другого во время политического спора.

Фильм ужасов.

Но, как нам хорошо известно, не те фильмы самые страшные, в которых кровища и убийства. Самые страшные те, в которых вместо рек крови — зловещая тишина, и парализующее ожидание, и молчаливое предчувствие кошмара.

Сейчас, спустя семь месяцев с начала событий на Украине, мы попали именно в такой хоррор.

«Молчи, Викторыч, молчи. Ничего не говори. Жарь себе шашлычок, переворачивай шампуры и следи за углями, не отвлекайся. Не отвечай никому! Вот, музыку погромче сделай, а еще можно всем предложить обновить содержимое бокалов. Только не встревай в разговор, не нагнетай!» — пишет в своем профиле в Фейсбуке журналист «Эха Москвы» Владимир Варфоломеев, видимо, описывая выходной в компании родственников — и то, как он методом аутотренинга уговаривает сам себя не заводить разговоров о политике. Потом жалуется, что не сдержался и все-таки ответил.

«Все, я ухожу», «Я ничего не комментирую», «Пост не для дискуссий!» Такими предупредительными надписями теперь снабжают едва ли не каждый второй текст в социальных сетях. Как говорится, лишь бы не было войны. Виртуальной войны — с друзьями, родственниками, знакомыми, соотечественниками.

Но в Интернете «принцип норки» все-таки пока еще действует лишь половинчато: так или иначе, но мы все-таки высказываемся, просто дальше сказанное обсуждать не хотим. Как у ледяной речки: трогаешь воду — и сразу отдергиваешь ногу.

В нашей обычной, настоящей жизни этой половинчатости уже нет, остался один вариант: молчание.

Кто-то просто перестал разговаривать с теми, кого «все равно не переубедишь», кто-то продолжает отчаянный блеф: делает вид, что все хорошо, оставляя коммуникационную «делянку», на которой не развернуться. Погода, здоровье детей, ремонт и отпуск — вот и все, о чем можно поговорить, не рискуя в один миг нарушить окружающий тебя хрупкий мир. Но и то с опаской. Вдруг клубника, которую ты купил ребенку на рынке, окажется крымской? Или ремонт делают строители с Восточной Украины? Или, наконец, ты просто пришел в гости, а там в меню — котлеты по-киевски? Совершенно непонятно, где наступишь на мину. Вот и ходишь по этой делянке аккуратно, еле дыша, выделывая акробатические этюды, как героиня фильма «Если наступит завтра», перелезающая через лучи световой сигнализации. Заденешь — заорет.

Недавно в эфире украинской радиостанции, где я сейчас работаю, мы обсуждали предложение губернатора Днепропетровской области Игоря Коломойского возвести стену между Украиной и Россией. Высокую, широкую, со рвами и колючей проволокой, под током. 93% проголосовали «за». Желание, в общем, объяснимое на фоне всего, что происходит, чтобы хоть каким-то способом остановить бойню. Но я в тот момент подумала, что речь тут не только о физической стене. Виртуальная стена, со всеми перечисленными, пусть и невидимыми атрибутами, уже возведена. И она проходит вовсе не по границе Россия—Украина. Это стена между родственниками, друзьями, коллегами и просто хорошими знакомыми, которым стало сложно, иногда почти невозможно говорить друг с другом.

Еще одно голосование: «Готовы ли вы принять у себя беженца, если он придерживается других взглядов?» 75% не готовы. Говорят: если мы со своими родными не знаем как общаться — какие беженцы?

«Политика — политикой, а личное — личным» — чем старше ты становишься, тем труднее этот принцип соблюдать. Хочется проводить время с единомышленниками, не тратя силы на подлаживание, дипломатические ужимки и хождение по минному полю.

Впрочем, психологи говорят, что такой сценарий — о птичках, рыбках, манной каше и размере детских колготок — оптимален. Общение сохраняется, просто нет острых тем. А один раз я прочитала даже такой совет невропатолога: «Утром, идя на работу, и вечером, возвращаясь домой, пойте про себя «песенку чукчи» — то есть обо всем, за что цепляется ваш взгляд. При этом во все вживляйте себя. Скажем, «я курица с билборда, которая высиживает супермаркет», «я мокрый асфальт, по которому бежит рыжий кот». «Несуразность фраз разгружает наше сознание, и мы начинаем мыслить шире», — утверждает специалист.

Курица с билборда — это не так уж плохо для разгрузки, только если быть уверенным в том, что общение с близким тебе человеком этой курицей и не ограничится. Ведь если увлечься такой игрой, этим коммуникационным маневрированием, можно так и остаться навсегда на уровне песенки чукчи и свести все общение к принципу «что вижу, то пою». Передай сахар — вкусный суп — новый айфон — куда в отпуск — какой детсад — у вас почем черешня — плесни на шашлык, обнови бокал.

Удобно, безболезненно, практично. Но не по-настоящему. Целлофановое общение.

«Даже ненавидим мы исподтишка» — эти слова из известного стихотворения Надсона сейчас как раз про нас. Понятно, что открытой ненависти и так хватает; понятно, что «а поговорить?» мы все уже пробовали, и вроде бы ничего не вышло; понятно, что уже обожглись и проще забраться в норку. Но только и эта норка не так безопасна, как кажется.

В словаре лингвистических терминов есть определение такого приема, как «фигура умолчания». Это, сказано в словаре, «оборот речи, заключающийся в том, что автор не до конца выражает мысль, предоставляя читателю (или слушателю) самому догадаться, что именно осталось невысказанным». «Но слушай: если я должна тебе... кинжалом я владею, я близ Кавказа рождена», — приводят авторы цитату из произведения Пушкина. Что там, на месте многоточия?

Общаясь такими удобными с виду фигурами умолчания, мы рискуем тем, что эти многоточия, как справедливо отмечено в словарной статье, наши собеседники поймут и истолкуют по-своему. И заочный спор, и заочная, мысленная драка, которых мы так боимся, будут продолжаться внутри, невидимые, но столь же ожесточенные. Я вовсе не за реальное рукоприкладство, как в том мясном отделе супермаркета, нет. Я просто за то, чтобы, если есть мудрость удержаться от оскорблений, обвинений и драк, все-таки попробовать поговорить.

Иначе эти внутренние споры когда-нибудь взорвутся чем-то еще более страшным, чем, например, битье бокалов на дружеских посиделках. Окончательным отчуждением. И в жизни будет страшнее, чем в триллере.

Ксения Туркова @ MK (via)

Идеология зоны: народ и власть в России наконец едины

В предыдущей статье я длинно и скучно анализировал цифры и факты, чтобы показать: мораль и ценности, охранять которые в России от влияния Запада предлагают всенародно избранный и поддерживаемый президент России и его коллеги и единомышленники, просто не могут иметь традиционных евангельских корней. О какой морали и ценностях говорят российские политики, по привычке употребляя слово «христианские», если не о евангельских? Ведь для апелляции к морали нужна идеология, которая эту мораль вводит и проповедует. 

Идеология у правящей верхушки есть. Эту идеологию разделяет и большая часть населения страны. Я бы назвал ее идеологией «Зоны в кольце Свободных Поселений». Психологи, вероятно, употребили бы вместо «зоны» термин «примитивная группа». Примитивная группа не занимается сложными творческими процессами, не производит сложный продукт. Она может добывать, распределять, потреблять – решать простые, стандартные задачи в рамках неограниченного ресурса. Уровень сотрудничества в таких группах минимален, само сотрудничество механистично (иначе в иерархии ценилась бы способность сотрудничать), результат (объем приобретаемых ресурсов) мало зависит от качества действий членов группы (иначе в иерархии ценились бы эффективные игроки). В условиях, когда личные свойства индивидуума незначительно влияют на изменение общего результата действий, дифференциация происходит только по способности индивидуума присвоить себе большую часть общего дохода. Члены примитивной группы оцениваются исключительно с точки зрения положения в иерархии, которое, в свою очередь, определяется силой (в широком смысле) и корреспондирует с правом на распределение (и в первую очередь отбор в свою пользу) имеющихся у группы ресурсов.

Примитивная группа уходит корнями в сообщества давних предков человека. Ученые изучают такие группы на примерах современных обезьян, в частности гамадрилов, макак, некоторых павианов. «Экономика» стада гамадрилов на сто процентов дистрибутивна: во главе стада стоит вожак (альфа) и несколько самцов «ближнего круга» (бета); добыча сдается вожаку, который ее распределяет; самостоятельное потребление найденного пресекается. Социальная иерархия определяется физической силой и смелостью; самцы стоят выше самок, ниже бета в иерархии находятся гамма-самцы – ведомые, послушные вожаку, и еще ниже дельта – забитые, не имеющие почти никаких прав. «Ниже в иерархии» и «ты для меня как самка» – синонимы: утверждающий свое превосходство самец может имитировать половой акт с более слабым. Демонстрация силы не ограничивается собственными возможностями – вожаки имеют «охрану». Другие стада гамадрилов воспринимаются только в качестве претендентов на ресурсы твоей территории. При встрече вожаки «ведут переговоры» на границах территорий, окруженные с тыла телохранителями. Люди воспринимаются гамадрилами прагматически: понимая невозможность конкуренции, гамадрилы знают – у людей можно выпрашивать подачки; можно даже воровать, пока сородичи отвлекают выпрашиванием подачек. При этом идей сотрудничества с людьми у гамадрилов не возникает. 

В современной человеческой жизни нет ярче примера примитивной группы, чем российские места лишения свободы. Российская история заставила огромное множество людей пройти через зоны – в жесточайшей форме ГУЛАГА, жесткой форме современной тюрьмы (у нас и сегодня в тюрьмах 603 человека на 100 тысяч, в Германии – 95), в мягкой форме армейской службы, легкой форме советского детского сада, школы, пионерского лагеря. Этим и волнами геноцида (с 1917 года с завидной регулярностью войны, репрессии и эмиграции уносили в первую очередь ярких, независимых, не готовых подчиняться системе примитивной группы) XX век сформировал в России доминанту зонной идеологии. Чего удивляться, что именно эта, «почвенная», идеология стала новой идеологией власти – мало того, что ее поддерживает народ, она еще и является экстремально удобной для ее (власти) удержания, так как в своей сущности предполагает абсолютное отсутствие лифта из народа во власть любым способом, кроме полного принятия идеологии «зоны» и следования ей. 

Экономика «зоны» основана на полной зависимости от внешнего мира (для колонии – буквально, для страны-зоны – через экспорт и импорт), низкоэффективном производстве низкокачественного продукта и стопроцентной дистрибутивной модели распределения. Идеология «зоны» сложна, но ее мораль можно свести к нескольким основным идеям. Первая – незыблемость законов, устанавливающих иерархию, в которой почти нет социальных лифтов, а между сидящими (народ) и охраняющими (представители власти) их нет вообще. Вторая – абсолютная поддержка иерархии всеми ее представителями через принцип «как с нами, так и мы». Третья – расчет только на себя: «не верь, не бойся, не проси», все кругом враги, сотрудничество отсутствует, только соперничество; единственный способ подняться вверх – через опускание других вниз. Четвертая – принцип идентичности: не отличайся, не высовывайся, не спорь, не стучи, не жалуйся, не проявляй ни доброты, ни слабости, ни инициативы, принимай все как должное. 

Наверное, излишне говорить, насколько наша жизнь пропитана зонной культурой. Лексика, песни, понятия, переплетающиеся с законами, стремление иметь большую (признак силы) черную (видимо, признак положения в иерархии?) машину, зашкаливающий уровень агрессии друг на друга (на дорогах, в интернете, в быту), табу на самокритику и критику своей страны, агрессивный консерватизм, неприятие нового, постоянная ностальгия по прошлому и отсутствие какого бы то ни было видения будущего (иначе как в виде возврата к прошлому) – свойства примитивной группы. Лояльность населения к нынешней власти (в отличие, кстати, от предыдущих) – результат соответствия ее действий общей идеологической модели. Власть даже разговаривает с намеренным добавлением фени и блатных слов и выражений, а ее действия – это действия «правильного» пацана, зону держащего: пайку увеличивает, своих не сдает, силу показывает, когда надо, и, главное, полностью воспроизводит спектр действий лидера примитивной группы – поддерживает понятия, консолидирует дистрибуцию ресурса, регулирует иерархию, вознаграждая лояльность. С точки зрения зэка, на такое начальство молиться надо: все «расконвоированные», на волю ходят по желанию (лишь бы к перекличке успевали), товаров с воли завались, чего еще надо?

Более того, если рассматривать Россию в контексте зонной идеологии, то многие кажущиеся абсурдными вещи становятся на свое место. Первый признак зоны – общее ощущение «не дома». Согласно опросам, 63% россиян хотят сменить страну проживания. В кучах мусора, оставляемых по обочинам и в местах отдыха, в краткосрочности всех планов (включая инвестиционные), в пассивности и нежелании строить и создавать – во всем в России есть это ощущение «не дома»: все не мое, я пользуюсь украдкой, заботиться не о чем, жалеть нечего. 

В стаде гамадрилов, на зоне – и в России те, кто распределяет и контролирует, всегда выше тех, кто производит. Силовики, чиновники, власти – весь этот набор, в разы превышающий своей численностью любые мировые стандарты бюрократии, – заведомо не только имеют право на притеснение бизнесмена, но и обязаны в силу понятий (подкрепленных законом, который в России понятия очень напоминает) всячески контролировать и эксплуатировать последнего. Отсутствие защиты собственности в России, о котором так много говорят, не есть досадная недоработка: какая может быть собственность в зонной культуре, где «начальник дал – начальник взял»? 

Стереотипы «командно-административного» управления оттуда же. Привычка высших российских чиновников унижать подчиненных, и даже независимых от них людей, публично, в том числе в прямом эфире, принятый фамильярно-хамский стиль обращения менеджмента с сотрудниками, традиции многочасовых ожиданий в высоких приемных или приезда высокого начальства своими корнями уходят в армейскую систему управления войсками охраны и жесткую дисциплину для обитателей колонии. Тот факт, что «мотивация» как понятие российской власти незнакомо, а знакомы лишь «запрет» и «приказ», тоже характерно для зоны, и бесполезно объяснять, насколько они архаичны и неэффективны.

Коммуникация с населением России со стороны власти мало отличается от коммуникации с заключенными по стилю. Достаточно прочесть письмо из налоговой инспекции. Там не будет «спасибо, что Вы своими налогами финансируете нашу страну!». Там будет десять предупреждений о карах за неуплату и просрочку. 

Граждане не отстают: согласно докладу ИНДЕМ, есть только три страны в мире, где отношение к полиции хуже, чем в России. Всего в 14 странах граждане чувствуют себя менее безопасно на улице. Это объективно? Конечно, нет: в России полиция, конечно, не особенно хороша, но уж и не так плоха, и на улицах сравнительно безопасно. Это – зонная идеология: никому не верь, все враги. 

Тотальность отвержения гомосексуалистов в России тоже стопроцентно зонной природы. Это неотъемлемый элемент примитивной группы, в которой половой акт указывает на иерархию. При этом в отличие от СССР в России запрет на гомосексуализм вводиться не будет – кто же будет олицетворять собой дельта-уровень, с кем сравнивать оппонентов (кроме несистемной оппозиции)? Когда популярный политик публично приказывает жестко изнасиловать журналистку, не стоит ошибочно считать, что он подстрекает на тяжкое преступление, и даже – что он оскорбляет женщину. Он всего лишь в рамках нашей системы ценностей и морали обращает внимание женщины на ее место в иерархии – традиционным (еще со времен, когда его предки были похожи на гамадрилов) способом, путем объяснения, кто может быть инициатором полового акта. Кстати, Государственная дума, ограничившаяся по этому поводу «порицанием», вполне понимает невинность данного действия и его соответствие нашим нормам. 

Получение средств «с воли» на любой зоне строго регламентировано, так как добавляет к пайке, за которую надлежит работать и быть покладистым, неконтролируемый довесок. Поэтому неудивительно, что благотворительные организации, получающие деньги из-за рубежа, должны быть под жестким контролем. Призыв руководителя благотворительного фонда голосовать за кандидата в президенты лишь потому, что иначе он угрожает не дать денег (государственных) на детскую больницу и вообще прикрыть благотворительный фонд, только в свободном мире кажется абсурдным. А на зоне – естественным. 

Наконец, последний запрет на выезд за границу сотрудников МВД кажется даже запоздавшим. Если смотреть на них как на срочников, охраняющих зону, то непонятно вообще, почему они должны иметь право на увольнение в город. Увольнение – это поощрение, пусть его в отделе кадров вместе с паспортом и выдают. 

Не надо думать, что зона – это место, из которого всем хочется сбежать. Есть как минимум две категории людей, которые, наоборот, хотят на зоне оставаться: это те, кто пассивен, не готов на собственную инициативу, собственное мнение и собственные риски; это также те, кто обладает возможностями и/или способностями на зоне хорошо устроиться – от «начальников» до блатных (так сказать, актив зоны). Если ты принимаешь правила игры и находишься вверху иерархии, почему не оставаться «на зоне»? В России особенно много представителей и первой, и второй группы. Есть даже идеологи зоны, которые мечтают превратить в нее весь мир и видят в этом «особую миссию России». Хорошо, что пока эта версия разумно не поддерживается нашей властью. Отсюда – весьма особое отношение к внешнему миру.

Отношение к Западу у нас похоже на отношение стада гамадрилов к людям в поселке неподалеку. Мы не любим Запад, мы его боимся, мы его презираем. И мы же его боготворим, мы от него получаем почти все жизненно важное. Мы бесконечно у него просим: когда дела похуже – то кредитов, когда получше – то прав «как у людей», признания и уважения, при этом категорически отказываясь сотрудничать. Мы бесконечно возмущены, когда не получаем то, что просим, и презрительно усмехаемся, когда получаем. Мы все время остерегаемся их «коварных планов» и открыто веселимся, когда нам удается наш коварный план по отношению к ним.

Отношение к другим «зонам» у нас братское, можно и помочь, если надо. Помощь другой зоне состоит в поддержке на ее территории законов зоны и начальства зоны. Но если вдруг «братская зона» начинает менять свою идеологию на «вольную», мы видим в этом только одно – бунт заключенных. «Петухи взбунтовались!» – кричим мы в таком случае в праведном гневе и ужасе, что такое может случиться и у нас. Там, где мы не можем послать своих охранников «навести порядок», нам приходится посылать свой «актив» и помогать местным «активистам зоны». Неудивительно, что и в Крыму, и в ДНР и ЛНР у нынешних руководителей так много уголовного прошлого и/или слухов о связях с уголовным миром – где еще взять передовой отряд носителей этой идеологии? 

Зонная идеология, ценности зоны, мораль зоны – это и есть наши «традиции и устои». Они не хороши и не плохи, их не надо стесняться, так же как ими, наверное, не стоит гордиться. Просто у нас своя мораль, у Запада – своя. Сходство с гамадрилами тоже не должно нас оскорблять: самолеты похожи на птиц лишь потому, что и те и другие должны летать. Гамадрилы и мы обречены жить в экономике одного типа – с неограниченным ресурсом, который мы легко собираем и на который живем. Понятно, почему президент России говорит о защите нашей морали от влияния Запада – нашей экономике западная мораль не подойдет. Но я бы поспешил его успокоить: наша мораль и наши ценности – продукт экономической модели. Их не вытравить ничем, пока потоки нефти и газа будут приносить нам доход, в ожидании доли которого все население будет выстраиваться в очередь – кто в огромном офисе с сотней охранников, кто с метлой, в робе, в толпе мигрантов. 

Проблема в будущем. На зоне кажется, что она существует вечно. Но как бы ни была прочна колючая проволока, высоки вышки, сильны водометы и точны АК-74, современная зона существует, только пока она нужна воле (например, обеспечивает ресурсом и удерживает на своей территории множество ненадежных личностей). Когда-нибудь, не скоро, поток нефти из России закончится или станет не нужен. И тогда нашим детям (или даже внукам) придется встретиться с выбором, который сделали наши давние предки, видимо во время резкого изменения климата: поменять мораль или – вымереть. Мы не знаем, какая их часть предпочла вымереть, не изменив устоям. Мы не знаем, что выберут наши дети. Но хочется верить, что они смогут выбрать западную мораль, избавившись от зонной идеологии. Она, собственно, ничем не плоха. Просто – ведет к вымиранию.   

Андрей Мовчан @ Slon (via)

Как это делалось в России

При освещении нынешних украинских событий как российские, так и украинские СМИ намеренно вводят потребителей информации в заблуждение. Сравнить распространенность и масштабы этого явления для двух стран вряд ли возможно без изучения огромного информационного массива, однако даже при поверхностном просмотре материала заметны два принципиальных отличия в том, как именно российская и украинская стороны искажают передаваемую информацию.

Сказка ложь, да в ней навет, добрым молодцам привет
В информационных войнах обязательно в той или иной степени происходит демонизация противника. Ему дают обидные прозвища (бандерлоги, майдауны, укрофашисты и т.д. с одной стороны, ватники, колорады, руССкие и т.д. – с другой), а его действия и замыслы изображают более злонамеренными, чем они есть. В этом плане российско-украинский конфликт не привнес ничего нового. Однако заметно существенное расхождение в том, кого та и другая сторона считает противником. Если для украинских СМИ и блогеров противники – это не все жители России или юго-востока Украины, а те из них, которые занимают отчетливо антиукраинскую позицию и ведут антиукраинскую деятельность, то россияне видят врага в любом более-менее лояльном своей стране украинце. В российском информационном поле украинец изображается фашистом, нацистом, недочеловеком, кровожадным существом, любящим убийства. Негативные характеристики такой же силы и интенсивности украинская сторона использует, пожалуй, только для описания вооруженных сепаратистов. Характерно, что российская сторона, ориентируя свои инвективы на украинцев в целом, ошибочно воспринимает прозвища "ватники" и "колорады" как относящиеся к русским (или россиянам) в целом, тогда как "ватник" указывает на людей с определенной идеологией, своего рода "майдаунов наоборот", а "колорадами" называют тех, кто носит георгиевскую ленточку не просто в память о Великой Отечественной, а в качестве сознательного антиукраинского жеста.

Изображение любого украинца врагом особенно четко проявилось после гибели пророссийских активистов на пожаре в Доме профсоюзов в Одессе и после публикации в сети видеозаписи последних секунд жизни луганчанки, которой оторвало ноги взрывом украинской ракеты. В обоих случаях российская пропаганда использовала один и тот же прием. Российские СМИ, а также прокремлевские и проновороссийские блоггеры (эти категории не стоит смешивать) одновременно растиражировали редкие, но, разумеется, все же нашедшиеся в социальных сетях комментарии таких украинцев, которые открыто радовались смертям пророссийских активистов. Такого рода человеконенавистнические комментарии имели место как с российской, так и с украинской стороны, но в России их преподнесли как отражение настроений всех украинцев. Эти примеры сопровождались выводами о том, что украинцы за 23 года независимости деградировали сильнее, чем немцы при Гитлере, и перестали быть людьми. Главный вывод: с украинцами не о чем разговаривать, их надо уничтожать. Еще в мае философ Александр Дугин, комментируя события в Одессе, призвал: "Убивать, убивать, убивать. Больше разговоров никаких не должно быть" (здесь). "Украинские пользователи интернета существенно превзошли жителей Третьего рейха", – заявил месяц спустя гуру российских консерваторов Максим Соколов, имея в виду комментарии к видеозаписи с умирающей луганчанкой (здесь). "Пожалуй, даже национал-социалисты Адольфа Гитлера не двигались столь стремительно", – написал в тот же день Андрей Сидорчик (здесь). "Это даже не животные. Не надо оскорблять животных таким сравнением. Ни один зверь не убивает ради удовольствия. 23 года незалежной промывки мозгов превратила их в настоящих зомби. А потому всякие переговоры с ними о федерализации и прочем мечтательном прекраснодушии, похоже, надо оставить мечтателям. Вопрос встает совершенно однозначно: "Кто кого?", – рассуждает Александр Гришин (здесь). "Свидомая Украина, ты сделала свой выбор. И после 2 июня 2014 года изменить его уже не сможешь. И тебе придётся пройти весь путь до конца. В Пекло", – говорит писатель Дмитрий Дзыговбродский, который первым обратил внимание на записи с украинских форумов по поводу погибшей луганчанки (здесь). 

A Separate Reality
В периоды информационных войн все СМИ действуют по одной модели: продвигают свою версию в ущерб версии противника. Разумеется, в странах, поддерживающих принцип свободы слова, невозможно вовсе не сообщить о версии противника, но по отношению к своей версии включается режим наибольшего благоприятствования. Так, например, освещая трагические события в одесском Доме профсоюзов 2 мая, украинские СМИ излагали общеизвестную канву событий, но при этом уделяли неоправданно много внимания малоправдоподобным версиям, которые объясняли гибель людей наличием в здании отравляющих веществ, неудачным обращением осажденных с "коктейлями Молотова" и т.п. Такая же ситуация была и с освещением гибели людей в Луганске 2 июня: украинские СМИ не скрывали версию ракетного удара по Луганской ОГА, но усиленно продвигали версию о неудачном выстреле из ПЗРК в самом здании.

Но если украинские СМИ дают до неприличия большие преференции своим версиям излагаемых событий, то российские действуют иначе и вовсе не излагают неудобную для них версию, а зачастую, и общеизвестную канву событий. Если украинские СМИ сильно искажают реальные факты, то российские рисуют полностью выдуманную действительность. Так, например, при уличных столкновениях пророссийских активистов с украинскими, российские СМИ всегда изображают первых жертвами нападения. Фото- и видеосвидетельства преступлений пророссийских активистов и сепаратистов регулярно преподносятся как свидетельства преступлений противоположной, украинской стороны. Сочиняются истории про десятки тысяч беженцев с востока Украины (первый раз такие вбросы через блоги и СМИ появились в первых числах марта), про расстрел раненых в железнодорожной больнице Красного Лимана, про расстрел "Правым сектором" украинских солдат под Волновахой "за то, что они отказались стрелять в народ" и т.п. Речь идет не обо всех российских СМИ, многие из которых постарались не уходить далеко от объективности (например, РБК или Лента.Ру), но производство полностью выдуманной реальности было поставлено на поток и стало мейнстримом российского информационного поля. О распространенности и влиятельности такого подхода к освещению событий можно судить по тому, что на истории с расстрелами в Красном Лимане и под Волновахой сослался В.Путин, беседуя с журналистами сразу после торжеств по случаю празднования 70-летия высадки союзных войск в Нормандии (здесь). Это изменение российской информационной политики еще не было изучено и проанализировано, но на интуитивном уровне общество его осознало и отреагировало на него образованием таких неологизмов как "Киселев ТВ", "Геббельс ТВ" и "ЛайфГнус" (от Life News).

Große Lüge 2.0
В чем эффективность этого метода подачи информации? Принцип Große Lüge, известный широким массам в форме приписываемого Геббельсу высказывания: "чем больше ложь, тем скорее в нее поверят", не только не противоречит народной вере в лживость всех без исключения СМИ, но и удачно ее эксплуатирует. Считая, что СМИ искажают действительность, читатель всегда делает допуск на такие искажения. Например, если кто-то из ньюсмейкеров украинского силового блока (Аваков, Тымчук или Семенченко) говорит, что боевики массово сдаются, читателю ясно, что какие-то подобные случаи имели место, но не в таких масштабах. Если говорится о сотнях вооруженных чеченцев на Донбассе, потребитель информации понимает, что это число надо разделить на какую-то цифру. Читая же в российских СМИ, что нацгвардия расстреляла сотни раненых в больнице, критически настроенный человек думает что это число преувеличено, гадает, не начали ли раненые стрельбу первыми, но он не догадается, что сам факт расстрела выдуман полностью. Даже широко распространенный в советское время метод "чтения между строк" не годится для работы с такого рода информацией, потому что он ориентирован на расчистку зерен истины от пропагандистского хлама, а современный российский новостной мейнстрим этих зерен не содержит изначально. 

Этот переход от искажения действительности к изображению действительности полностью выдуманной совпал с переходом от ангажированных СМИ к пропагандистским и может быть условно датирован разгромом РИА "Новости", который Путин на пресс-конференции 19 декабря прямо пояснил тем, что государственные информационные ресурсы "должны возглавляться патриотично настроенными людьми" (здесь).

Наличие в российском информационном поле двух конфликтующих реальностей, настоящей и выдуманной, создает принципиально новые условия для общества и заставляет его реагировать по, условно говоря, шизоидному типу, поскольку именно в сознании шизофреника сосуществуют две несовместимые картины мира. Оказавшись в такой априори противоречивой ситуации, человек через какое-то время проходит точку невозврата и отучается как-либо учитывать противоречащую его убеждениям информацию. С этого момента человек может догадываться, а иногда – и видеть воочию, что нет и не может быть никаких толп "украинских фашистов" и "десятков тысяч" беженцев и в то же время он будет верить во все это. Может знать, что не было расстрела раненых в больнице, больше того: может сам быть связан с созданием этого информационного вброса, но при этом не усомнится в правдивости этой истории. 

Темные зомби нас злобно гнетут 
При всей алогичности той реальности, в которой живут люди, подверженные влиянию российской пропаганды, генезис этой реальности позволяет понять хотя бы то, откуда взялась эта алогичность. Так, например, абсурдность заголовков "Нового "народного мэра" назначили в Славянске" (РИА "Новости") или "В Славянске назначен новый "народный мэр" (РБК), на которую указал Федор Крашенинников (здесь), только кажущаяся. Под "народным" деятели ДНР подразумевают не исходящее от народа, а противопоставленное антинародному режиму киевской хунты. "Народное" в их понимании, это "наше", "находящееся на нашей стороне". Русская речь до сих пор сохраняет распространившуюся в советское время классификацию окружающего мира с помощью деления на "наше" и "не наше" ("наш человек", "Ты вообще за кого? – Я за наших", "не наши у вас мысли", "вот это по-нашему!", "наши люди в булочную на такси не ездят", – вплоть до названия прокремлевского движения "Наши").
Именно поэтому противоположная сторона была стразу же названа в России "фашистами" и "хунтой", словами, обозначающими для советского сознания не что-то конкретное, а максимально враждебное и опасное "нашему". Допытываться, почему беззубый киевский режим был назван "хунтой", а поддержавшие его украинцы – фашистами, столь же бесполезно, как спрашивать о причинах именования назначенных мэров "народными". Все эти термины не несут политической нагрузки, они используются лишь от неумения жителей России и украинского юго-востока осознать и выразить сущностный для их советского менталитета конфликт между "нашими" и враждебным окружающим миром.

Комплексные противоречия исторического, культурного, политического и экономического характера между "киевской" Украиной и юго-востоком страны очевидны. Однако основой мощной сепаратистской волны, поднявшейся в феврале-марте в Крыму и на востоке Украины, стали не эти реально существующие и давно обсуждаемые противоречия, а внезапный приступ иррационального страха, выразившегося в ожидании нашествия враждебных "чужаков" ("фашистов", "Правого сектора", американских наемников) и полного запрета говорить на родном языке. До сих пор в самых разных кругах общества находят отклик совершенно нелепые слухи о фильтрационных лагерях для жителей Донбасса, о готовящемся массовом переселении "западенцев" на восток страны и т.д.

Ситуация такого массового стресса была достигнута и до сих пор поддерживается с помощью специальных информационных технологий, в частности, с помощью рассмотренного выше приема, когда оппонент изображается, а иногда даже прямо называется существом другого биологического вида, кровожадным зомби, вести переговоры с которым не только глупо, но и преступно.

И перекрыли эникей
Надо отметить, что нынешняя российская информационная ситуация, при казалось бы, очевидном сходстве со стандартной для тоталитарных государств медийной моделью, уникальна. До Путина никто не решал задачу тотального контроля в условиях практически неконтролируемого доступа общества к оппозиционным и зарубежным источникам информации. Деятельность членов движения "Наши", так называемых "кремлевских ботов" и "ольгинских троллей" с одновременной установкой для СМИ отказаться привычной им роли "стоящего над схваткой", заняться прямой пропагандой и спуститься поближе к зрителю, которого раньше требовалось просвещать в вопросах политики – все это обеспечивало надежный контроль над настроениями подавляющего большинства общества. В этой ситуации закрывать гражданам свободный доступ к информации стало уже незачем. Отдельные шаги в этом направлении, которые власть все же делает, объясняются инерцией мышления, неприязнью к свободным СМИ, личными мотивами, но не необходимостью. 

Россия с ее вторичной экономикой и угасающим научным потенциалом внезапно оказалась обладательницей самых передовых политтехнологий. Эти манипулятивные технологии перспективны и чрезвычайно эффективны. В настоящее время Кремль направляет и контролирует настроения не только граждан России, но подавляющее большинство потребителей распространяемого через СМИ и блоги русскоязычного информационного контента. Это позволяет России вести против Украины войну нового типа. Сколько бы мы ни говорили о "зеленых человечках", российских инструкторах и чеченских наемниках, но главные политические действия в рамках необъявленной войны (референдумы в Крыму, Донецкой и Луганской областях), а также военные действия ведут граждане Украины, не осознавая при этом, что действуют строго в рамках, заданных российской пропагандистской кампанией. Те граждане, которые в один злосчастный день неожиданно испугались, что из соседнего города придут фашисты, запретят им говорить на родном языке, а затем и вовсе убьют.

Общие разговоры о манипулировании, об Оруэлле, Геббельсе и фильме "Хвост виляет собакой" не приблизят нас к пониманию феномена российской пропаганды. Созданные Россией технологии работы с общественным мнением качественно сложнее западных, советских или, например, геббельсовских и позволяют решать задачи, которые в таком объеме не способно поставить перед собой ни одно современное государство. Россия стала очень опасной страной – для себя, для мира, для всех.

via mike67

К–320 История о 75 000 Кюри, швабре и тряпке

Примерно 10 лет назад Александр Александрович Зайцев организовал объединение "Январь–70", основной целью которого является объединение участников ликвидации аварии 1970 года. Одна из целей — добиться повышения выплат участникам. На данный момент, ликвидаторы радиационной аварии января 70го (из которых в живых осталось чуть более 30%) получают ежемесячную выплату в размере... 750 рублей (до 1го января 2010 это было 330 рублей в месяц).

Догнать и перегнать!

К 60м годам прошлого века Соединенные Штаты Америки достигли огромного стратегического превосходства над Советским Союзом. Их самолеты, их корабли, их подводные лодки... "Подводные лодки" — тихо повторило министерство обороны СССР. И санкционировало постройку атомных подводных лодок нового поколения.

Первой субмариной, проекта 670 стала К–43

Разработку лодки нового поколения поручили горьковскому конструкторскому бюро «Лазурит» при заводе «Красное Сормово». Проект получил название «Скат», проект 670. Главным конструктором стал В. П. Воробьев. Почитать про проект 670 можно по ссылке в приложении[1].
30 апреля 1968 года было начато строительство подводной лодки К–302, 7й в серии проекта 670, первой, способной запускать ракеты подводного старта.

Завод "Красное Сормово"
Историческая справка

21 июля 1849 года уездный суд подтвердил купчую на землю между деревнями Соромово и Мышьяковка. На этой земле впоследствии был построен завод по производству пароходов и лодок. В 1890м все акции завода были выкуплены Д.Е. Бенардаки. 4 февраля 1872 года было организовано акционерное общество «Сормово». После Октябрьской революции завод был национализирован. С 23 февраля 1930 года началось производство подводных лодок для ВМФ СССР.

Инцидент250 атмосфер ада

В тот день, 18 января 1970го ничто не предвещало беды. все действия были многократно отточены на предыдущих подлодках, все оборудование было исправным, весь персонал цеха имел огромный опыт работы по строительству подводных лодок. В тот же день рядом стояла вторая подлодка — К–308,уже построенная и готовящаяся к спуску.

Гидравлические испытания — очень важная часть проверки реактора, они помогают понять, имеет ли реактор протечки и безопасно ли погружать лодку с таким реактором под воду. Учитывая, что реактор типа ВМ, установленный на К–302 будет погружаться вместе с лодкой на достаточно большую глубину, необходимо было повысить давление до 250 атмосфер.

Но что–то пошло не так... Внутри реактора началась цепная реакция, он раздулся как мыльный пузырь, готовый в любой момент взорваться. Крышка, ведомая внутренним давлением реактора оторвалась и улетела, разбив стеклянный фонарь на высоте 60 метров. К счастью, теплового взрыва не произошло и из реактора только лишь вырвался фонтан радиоактивной воды и пара. Только лишь? Общая зараженность цеха достигла 75 000 Кюри. Заражено было все — стоявшая по соседству К–302, люди, оборудование,стены. В помещении на тот момент находилось 156 человек. Реактор проработал на предельной мощности около 10 — 15 секунд.

Последствия...
...Или работа на 50 рублей в день

К–302

В тот день люди просто успокоились, помылись и разошлись по домам, не осознавая, как это отразилось на их здоровье. Официально был пущен слух, что несколько рабочих обожглись паром из котла, ведь согласно общедоступным сведениям, завод строил баржи и сухогрузы (но никак не сверхсекретные ядерные подводные лодки). Только через сутки у людей стали забирать одежду и обувь, сжигать все это,в цеху работали дозиметристы. Директор завода Юрьев лично обратился к сотрудникам с речью:

"Ребята, случилась беда. Но вы же судостроители! Надо помочь быстро провести дезактивацию. Мы должны с вами во что бы то ни стало вовремя сдать эту подлодку. Ведь год–то особенный..."

Это был год 1970й, сто лет со дня рождения В.И. Ульянова. Все искренне хотели поскорее сдать эту подводную лодку.Были вопросы, почему в устранении загрязнения не будет принимать участия экипаж, который готовился для этой лодки, ведь они были специально натренированы для подобных случаев. Но министерство обороны очень дорожило своими людьми. Особенно, если оно потратило огромные деньги на их тренировку. Поэтому чисткой цеха занимались простые люди — судостроители, маляры, крановщики, судовые уборщики. Уборка производилась с помощью ведра и швабры, зараженная вода попросту сливалась в Волгу. За это им обильно выдавали спиртное (для уменьшения воздействия радиации) и 50 рублей за день работы. Из первой группы зачистки (18 человек) выжило только трое. Очень сильно сказалось то, что людям выдали марлевые повязки, но не рассказали (или рассказали, но не доходчиво), чем чревато снимать их, поэтому некоторые от волнения начинали курить, естественно снимая повязки.

Есть еще один момент. Помещение цеха на момент аварии было разделено перегородкой на две части — помещение, где, собственно, и произошла авария и другой цех, где работало более 1500 человек. Считалось, что тонкая кирпичная стенка защитила судостроителей от радиации.

Примечание
А. А. Зайцев в своем интервью газете "РФ сегодня" рассказывал о том, что в тот момент в соседнем цехе собиралась третья подлодка проекта 671. Однако судя по спискам подлодок СССР на тот момент на заводе находились три подлодки: К–370 проекта 671, С–350 проекта 633 и АС–1 проекта 1837. Возможно, что Александр Александрович имел в виду К–370, однако она является седьмой в проекте. Видимо именно она, по заявлению Зайцева находилась "через стенку" от места аварии.
Трое скончались от лучевой болезни через неделю, к концу 2005го в живых осталось 380 человек из более чем тысячи ликвидаторов. Как только сотрудникам завода сообщили об аварии с них взяли подписку о неразглашении на 25 лет (истекла в 1995м). 450 человек, узнав о происшествии уволились. Остальные стали ликвидаторами аварии.

Причины аварии
Красные "затычки"

Причиной аварии стало то, что вместо штатных металлических заглушек от пыли и грязи (окрашенных в красный цвет) стояли пластиковые времянки. Под давлением они вылетели и гидравлическая жидкость попала в реактор, то–ли запустив, то–ли усилив реакцию. По факту аварии возбудили уголовное дело. Виновными назначили начальника реакторного цеха, начальника отдела автоматики, и еще несколько человек. Через некоторое время все они вернулись на работу. Дело прекратили, официальная версия происшедшего — ошибки на стадии проектирования.

Итоги

К–320,
фото из книги
"Атомные подводные лодки ВМФ СССР России"

Подлодке дали имя К–320, название К–302 перешло к другой, более готовой лодке, чтобы выполнить план по выпуску. Реактор заменили и К–320 успешно отработала свой срок (хотя и имела в своей дальнейшей истории пару аварий, например, когда она чуть было не провалилась в Марианскую впадину. Или когда при столкновении с другой подлодкой у К–320 частично затопило реактор. Или когда она попалась на глаза американским "Орионам" после прохождения под льдами Арктики.).

К–320, август 1979 года.

Ликвидаторы получили прибавку к пенсии в размере 30% от пенсии и... бесплатное захоронение.

Основные работы по ликвидации аварии продолжались до 24 апреля 1970 года.

В 1994 году на К–320 был спущен военно–морской флаг, и лодка исключена из состава ВМФ.

В 2006 лодка была утилизирована на ФГУП "Северо–Восточный Ремонтный Центр" в г.Вилючинск.

 imhereyourethere via dirty.ru