План «Крепостные»

Как устроена современная сословная Россия: Владислав Иноземцев объясняет в 10 тезисах

Термин «новое Средневековье» (the New Middle Ages) стал довольно распространенным и используется для обозначения (в основном гротескного или, правильнее сказать, алармистского) социальных или геополитических трендов конца ХХ и начала XXI века. Я не буду сейчас касаться того, насколько обоснованно применение этого понятия к западным обществам, однако, на мой взгляд, происходящее сегодня в России очень напоминает возвращение в прошлое, причем во многих аспектах.

Обычно, говоря о «новом феодализме» в России, политологи обращают внимание на два обстоятельства: на формирование наследственной правящей элиты (безотносительно от того, происходит ли «встраивание» детей элиты в систему государственного управления или окологосударственные коммерческие структуры) и на появление «новой аристократии» (или «нового дворянства») в лице касты силовиков. По сути, происходящее в этих сферах действительно можно охарактеризовать как становление новой элиты, принадлежность к которой определяется (или в ближайшем будущем станет определяться) происхождением человека и его родственными связями, — своего рода аналог noblesse de robe (дворянства мантии) и noblesse d’epeé (дворянства меча) в эпоху французского l’Ancien régime. Я добавил бы сюда и аналог «второго сословия» — стремительно расплодившееся в последние годы сообщество клириков. Сегодня численность правящего «дворянства» и попов (порядка 200–250 тыс. чиновников и силовиков среднего и высокого рангов и около 120 тыс. служителей культа) практически идентична численности дворянства и духовенства во Франции накануне революции 1789 г.˟˟).

Право «нового дворянства» управлять страной обосновывается интересами государства, необходимостью защиты общества от внешней угрозы и традиционной структурой социума, якобы слишком особенного, чтобы принять любые иные порядки. Все эти аргументы поразительно совпадают с фундаментальной логикой феодализма, описанной еще Марком Блоком˟˟˟ . Отличие новой российской элиты от советской номенклатуры, задокументированной Михаилом Восленским˟˟˟˟ состоит, на мой взгляд, в средневековой взаимообусловленности власти и богатства: в СССР первая не конвертировалась во второе столь непринужденно, как в России XXI или в Европе XIV века, а компетенции человека не стоили так мало по сравнению с его формальной должностью. Поэтому обозначение России как общества, успешно строящего «новый феодализм», в принципе справедливо (я сам писал об этом еще десять лет назад, критикуя мнение многих западных авторов, считавших, что наша страна изменится по мере того, как поколение советских спецслужбистов заменится теми, кто получал свои MBA в западных вузах и прекрасно знаком с современной цивилизацией˟˟˟˟˟, однако мне кажется, что для более объемной картины стоит обратить внимание на целый ряд весьма важных деталей.

1.

В основе «нового российского средневековья» лежит экономика рентного типа, без которой нынешняя система была бы невозможна. В течение первых двух сроков Путина и президентства Медведева дополнительные (по сравнению с 1999 годом) доходы, обеспеченные ростом стоимости нефти, увеличились в среднем с $33,5 млрд в год в 2001–2004 гг. до $394 млрд в год в 2011–2013 гг., и это закрепило основы нового режима. Феодализм всегда возникал там, где монарх (а несменяемость руководителя страны более не вызывает сомнений) имел возможность жаловать слуг деньгами, собственностью и монополиями, что сегодня и обеспечивается именно рентным характером экономики, пусть даже представлявшая в Средние века основную ценность пригодная для сельского хозяйства земля сменилась месторождениями полезных ископаемых, газопроводами и участками под городскую застройку. В путинской России мы видим восстановление средневековых хозяйственных практик во многих формах, вплоть до практически неизвестной обществам Нового времени системы откупа налогов (которым в чистом виде является, например, система «Платон», «отписанная» Кремлем очередному сановному сынку, равно как и многие программы сертификации).

2.

Вполне средневековый подход российской власти к богатству подчеркивается ее зацикленностью на трех факторах: сырье (более 80% всех переговоров, которые вел В. Путин с зарубежными партнерами в 2000–2012 гг., касались газа и нефти); численности населения (начиная с 2006 г. демография стала одним из главных «коньков» режима — и акцент делается именно на умножении числа подданных через повышение рождаемости или стимулирование иммиграции, а не на их человеческий потенциал и креативные возможности [отток самых квалифицированных кадров не вызывает видимого беспокойства у властей]) и размере территории (аннексия Крыма показала, что стремление закрепиться в проблемных районах постсоветских государств было системным фактором, а никакой не случайностью). Все эти моменты указывают на то, что богатство и сила страны воспринимаются обитателями Кремля так, как если бы им были совершенно незнакомы экономические работы даже последней трети XVIII века.

3.

Важным элементом средневекового сознания становится восстановление первостепенного значения понятия «государства», причем не в значении stato или l’État — как некоего определенного порядка, а именно как структуры абсолютного доминирования (многие исследователи неслучайно выводят этимологию русского слова «государство» из слова «Господь»˟˟˟˟˟˟ . Этот момент кажется мне крайне важным, так как именно в начале Нового времени в Европе стало более распространенным понятие нации как гражданской или исторической общности, к которой политики с тех пор и апеллировали на протяжении нескольких столетий, но в России путинское «государство» отражает как раз неспособность и нежелание строить гражданское (да и любое другое структурированное) общество, указывая на стремление к сохранению (если даже не восстановлению) имперских традиций и практик (что видно, например, на последовательном уничтожении российского федерализма, в ходе которого, если говорить без обиняков, нынешний режим и обрел свой нынешний облик˟˟˟˟˟˟˟).

4.

Я хочу обратить особое внимание на то, что речь идет о постулировании заведомо разной ценности человеческой жизни. Если обратиться к практике современных стран, окажется, например, что общество щедро вознаграждает тех, кто рискует ради него жизнью, но при этом оценивает саму эту жизнь весьма умеренно. Зарплата младшего офицера в армии США составляет $50–62 тыс. в год, или треть от зарплаты члена Палаты представителей Конгресса, однако в случае его гибели семья получает компенсацию в $300–350 тыс., в то время как в случае смерти гражданского лица вследствие несчастного случая, террористического акта, неправомочных действий властей или даже врачебной ошибки компенсации превышают указанные суммы в десятки и даже сотни раз (средние выплаты родственникам жертв теракта 11 сентября 2001 г. составили $2,1 млн, родителям студентов, убитых рухнувшим мостом в Университете Флориды, — $15 млн, компенсация за непредумышленное умерщвление Дж. Флойда достигла $27 млн, а максимальная выплата за врачебную ошибку, повлекшую кончину пациента, составляет в США $ 74,5 млн). В России ситуация выглядит противоположной: жертвы несчастных случаев получают в виде компенсации смешные суммы — от 100 тыс. рублей на одного погибшего при затоплении прогулочной лодки на озере Максимка в Челябинской области до 1–2 млн в большинстве других случаев; в то же время в случае гибели «новых дворян» ситуация меняется. Даже в ординарном случае, когда фээсбэшник сбил инспектора ГИБДД на Новом Арбате, семья последнего получила 2 млн рублей от МВД, 4 млн от ФСБ и новую квартиру в Москве стоимостью не менее 10 млн рублей. Это напоминает мне требования средневековых законов типа «Русской правды», устанавливавших градации компенсаций за увечья и смерть людей в четкой зависимости от их положения в социальной иерархии (разрыв достигал 16 раз, не считая знаменитого положения о том, что «в холопе виры нетуть»˟˟˟˟˟˟˟˟, т. е. за жизнь представителей самых низших каст не выплачивалось ничего). Возвращение к кастовой системе, подтвержденной даже на таком уровне, — самый явный признак наступающего в России Средневековья.

5.

Нельзя не видеть, что современная правовая среда в России активно уничтожается через формирование многочисленных групп лиц, находящихся вне ее прямой досягаемости. Формально это можно видеть на примере ст. 447 УПК РФ относительно т. н. «спецсубъектов», т. е. лиц, к которым применяется особый порядок возбуждения уголовных дел. Что характерно, среди них намного больше чиновников, чем (что могло быть хотя бы относительно приемлемым) народных избранников. Однако это только видимая часть айсберга, так как сотни тысяч человек имеют иные привилегии (спецпропуска, позволяющие нарушать правила дорожного движения; защиту от обысков и досмотров или возможность избегать уголовного наказания). Чиновникам сегодня намного чаще назначаются условные сроки в связи с крупными хищениями или коррупцией, чем обычным гражданам, — и при этом среди самих чиновников выделяются работники ФСБ: согласно статистике Верховного суда, уголовные дела в отношении них возбуждаются в шесть раз реже, чем в отношении других силовиков, и в 30 раз реже, чем в отношении «спецсубъектов» в целом. Можно также вспомнить, что практически все высокопоставленные чиновники, попы или их дети, виновные в дорожно-транспортных происшествиях, уходили от ответственности, тогда как рядовые граждане получали реальные сроки. 

Фактически правовая система, которая в России давно уже не отвечает основным требованиям права — всеобщности и неретроактивности (в первом случае мы видим законы, заведомо принимаемые в интересах одного или нескольких лиц, например «закон Тимченко»; во втором — придание обратной силы изменениям в статью 4 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и статью 4 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»), — разрушается также и в целом неравным применением к различным группам граждан, что лучше многих других фактов говорит о возвращении к характерному для Средних веков сословному обществу, в котором люди обладали разными правами и свободами.

6.

Продолжением этого же подхода является разделение общества на страты в зависимости от анахроничных представлений о «норме», которых становится в нашей стране все больше. Прежде всего в данном контексте можно вспомнить о формальной декриминализации домашнего насилия, жертвами которого в 85% становятся женщины, что de facto означает признание за мужчинами особого доминирующего статуса в обществе, что несовместимо с базовыми постулатами доктрины прав человека и основными ценностями современного социума. Нельзя не заметить, что российские власти с подозрением относятся также ко всяким отклонениям (причем гомосексуальные отношения, например, даже в соответствующих законах именуются «нетрадиционными» — что подчеркивает то значение, которое придается в стране традиционным канонам, что также характерно для мало склонных к изменениям средневековым обществам) и не считают разнообразие залогом успешности и современности социума.

Еще более показательным является тот факт, что государство начинает действовать — по образу и подобию феодальных властей — от имени не общества, а религиозных групп (в частности, Сергей Лавров открыто обвиняет правительства других стран в «произвольной трактовке» поведения Иисуса), пресекая не противоправные деяния, а проявления «ересей» (только так я могу трактовать уголовные преследования свидетелей Иеговы, которым не должно быть места в светском государстве). Каталоги экстремистских материалов также напоминают «Индекс запрещенных книг», издание которого Ватиканом прекратилось еще в 1948 г.

7.

Завершая этот раздел, стоит упомянуть и о начавшемся относительно недавно процессе ревизии принципа всеобщего избирательного права, доведшем число россиян, которые не могут быть избраны в органы представительной власти, до как минимум 9 млн человек, или 8% совершеннолетних жителей страны (в данном случае о возвращении в Средние века говорить рано, но возрождение системы цензов в России принимает весьма специфический вид). В отличие от общества раннего Нового времени права у нас ограничиваются не по принципу принадлежности к определенной социальной страте, не по владению собственностью или имущественному положению, а на основе оценки «благонадежности» индивида, который не должен быть замечен в участии в акциях протеста или «содействии» экстремистским организациям. Ограничение прав на основании отношения к власти явно уводит нас от базовых принципов той демократии, которая установилась на Западе начиная с XVII–XVIII веков и возвращает ко временам «электоров» — системе, в которой власть назначается или контролируется ею самой предварительно отобранными лицами.

Однако совершенно особым (и, наверное, важнейшим) элементом новой системы является возрождение сугубо феодальных черт в организации общества в территориальном и управленческом аспектах.

8.

Это общий принцип устройства территории. Речь не идет о сходстве России с постепенно формирующимся феодальным государством, где владетельные графы и бароны обладают передающимися по наследству территориями, — речь скорее идет о ленной системе, в которой власть делегируется в обмен на клятву верности и предоставление определенных услуг. Если в прежние времена таковыми были сбор податей и обеспечение некоего числа вооруженных рыцарей, то в нашем случае речь идет скорее о должном уровне легитимизации центральной власти (главной задачей губернаторов является обеспечение эффектных результатов голосования на федеральных выборах) и обеспечении порядка на территории через соблюдение баланса интересов центральных и местных «элит», власти и влиятельных бизнес-структур. При этом руководители регионов не обладают собственной легитимностью и могут отстраняться от власти по решению Кремля (формально уже одно это исключает возможность называть Россию федерацией, так как права увольнять руководителей субъектов Федерации и назначать наместников, как это делает сегодня Москва, нет ни в одном федеративном государстве). Добавлю, что центральная власть мало вмешивается во взаимоотношения глав регионов с их подчиненными, действуя по классическому правилу «вассал моего вассала не мой вассал»; муниципальные власти взаимодействуют практически исключительно с региональными.

9.

Система управления во многом повторяет старый русский принцип «кормления», хотя и ставший более комплексным. Чиновник отправляется в регион для управления им и «поправки» собственного состояния (в большинстве субъектов Федерации значительная часть бизнесов местного значения — сельское хозяйство, офисные комплексы, логистика, розничная торговля, локальные сети сбыта нефтепродуктов и электроэнергии — контролируется губернаторами и их «близкими людьми»). Собственность накапливается более или менее открыто — самый известный случай, вероятно, — это 650 тыс. га сельскохозяйственных угодий, принадлежащих в Краснодарском крае его бывшему губернатору Ткачеву совокупной стоимостью около $1 млрд; однако феодальные связи не исчерпываются только «кормлением». Наместники Кремля в виде разного рода полпредов и руководителей силовых структур в регионах осуществляют и неформальный сбор дани, отправляя ее в центр регулярно и в значительных объемах. Иначе говоря, конвертация фаворитизма во властные полномочия, а их самих — в деньги и собственность происходит в России постоянно, и ни о каком повышении эффективности управления говорить не приходится. Недавняя «Прямая линия» президента еще раз указала на это: несколько дозвонившихся упоминали угрозы в свой адрес от местных властей, а один проситель-экоактивист подвергся на следующий день нападению и был госпитализирован в Тамбове с серьезными ножевыми ранениями. Россия вряд ли имеет шанс распасться на отдельные княжества, но жизнь в каждом из них становится все менее управляемой по общим правилам и законам и во все большей мере подчиняющейся интересам региональных феодалов.

10.

Это выглядит особым случаем отмеченного выше: появляется все больше регионов, где воля этих феодалов намного значимее российских законов. Прежде всего на ум приходит Чечня, «народное хозяйство» которой практически каждый год показывает совокупный убыток по всем основным отраслям и чей бюджет на 89% состоит из федеральных дотаций. В республике практически не действуют российские законы, а чеченские силовые структуры совершают вылазки в разные регионы России, охотясь за неугодными. Однако не стоит считать, что дела обстоят лучше в Дагестане (где аресты мэров городов превращались в войсковые спецоперации), Ингушетии или Тыве (где построено клановое общество, все более погружающееся в архаику и, соответственно, бедность). В данном случае мы возвращаемся к уже отмечавшемуся обстоятельству: роль и степень свободы регионов определяется не их экономическим благосостоянием, а тем, как их вожди позиционируют себя по отношению к сюзерену, насколько серьезными силовыми возможностями они располагают и в какой мере важны для решения идеологических задач, ставящихся Кремлем. Все это вполне соответствует не современной логике развития, а чисто средневековым реалиям, активно воспроизводящимся в стране сегодня.

Подводя итоги, я обратил бы внимание на два масштабных тренда, которые легко могут быть прослежены в развитии нынешней России и которые явно указывают на возвращение во времена, предшествующие модернити.

С одной стороны, в то время как многие социологи говорят о нарастающем имущественном неравенстве (которое, разумеется, заслуживает должного внимания), куда более важным — но менее исследуемым — является формирование деления всего российского общества на «государевых людей» и «холопов». Сама такая стратификация имеет глубокие исторические корни: даже высокопоставленные люди на Руси привычно именовали себя данным образом перед лицом царя˟˟˟˟˟˟˟˟˟, а формально холопство было упразднено через несколько лет после преобразования России в империю, в 1723 г. У меня практически нет сомнений в том, что именно этот тренд станет ведущим в ближайшие десятилетия — и разделение общества по возможности апеллировать к своим правам и свободам станет намного более значимым, чем любые его градации, основанные на степени материального благосостояния.

С другой стороны, я бы хотел обратить внимание на то, что «государевы люди» будут все более произвольно относиться к собственности и имуществу представителей низших классов. Это можно видеть уже сейчас — например, в попытках «государева человека» Андрея Белоусова забрать у «торговцев-металлургов» то, что, по его личному мнению, должно принадлежать казне. Такое отношение будет становиться все более распространенным, что может вызвать дополнительную напряженность в обществе, которая будет попросту подавляться. Здесь же следует отметить, что по мере возвращения России в «новое Средневековье» границы будут становиться все менее проницаемыми, а «государевы люди» займутся более безопасным накоплением капиталов и имущества дома, отказываясь от вывода их за рубеж. Итогом станет постепенная экспроприация олигархических состояний и выдавливание их нынешних обладателей из страны.

Создание устойчивого тренда на архаизацию российского общества — несомненный успех Кремля и его основное достижение. Российские власти совершили нечто практически невозможное: остановили и повернули вспять социальное развитие крупной европейской страны, открытой миру и обладающей полной информацией о происходящих в ней событиях. Он создал совершенное «коммерческое государство», где власть и деньги свободно конвертируются друг в друга, вернул общество в состояние анабиоза, а свободных людей — в зависимых от хозяев жизни субъектов. «Новое Средневековье» стало естественным результатом того бегства от современности, которое Кремль преподал российскому населению в качестве единственного способа ухода от проблем, которые следовало бы решать, а не отмахиваться он них. Это будет дорого стоить России, но подводить баланс придется, видимо, уже следующим поколениям.

˟ см.: Soldatov, Andrei and Borogan, Irina. The New Nobility: The Restoration of Russia’s Security State and the Enduring Legacy of the KGB, New York: Public Affairs, 2011

˟˟ подробнее см.: Inozemtsev, Vladislav. «The Zombie Nation Returns» in: The American Interest, 2019, January-February, Vol. XIV, No. 3, pp. 25–28

˟˟˟ см.: Bloch, Marc. The Feudal Society, vol. 1: The Growth of Ties of Dependence, London and New York: Routledge & Kegan Paul, 1962, pp. 256–266

˟˟˟˟ см.: Voslensky, Michael. Nomenklatura: The Soviet Ruling Class, New York: Doubleday, 1984

˟˟˟˟˟ подробнее см.: Inozemtsev, Vladislav. «Neo-Feudalism Explained» in: The American Interest, 2011, Spring (March–April), Vol. VI, No. 4, pp. 73–80

˟˟˟˟˟˟ подробнее см.: Иноземцев, Владислав. Несовременная страна: Россия в мире XXI века. Москва: «Альпина Паблишерс», 2018, cc. 54–56

˟˟˟˟˟˟˟ подробнее см.: Абалов, Александр и Иноземцев, Владислав. Бесконечная империя: Россия в поисках себя, Москва: «Альпина Паблишерс», 2021, сс. 277–284

˟˟˟˟˟˟˟˟ cм.: Пространная Русская Правда: Троицкий список, ст. 84

˟˟˟˟˟˟˟˟˟ см.: Юрганов, Андрей. Категории русской средневековой культуры, Moсква: «Мирос», 1998, с. 218

Владислав Иноземцев @ Новая Газета via Виктор Алексеев

Как разбогатели жены Рамзана Кадырова

Расследование о том, как в составе России появился собственный султанат

В мае 2015 года в Чечне сыграли свадьбу начальника местного РОВД — 47-летнего Нажуда Гучигова и 17-летней Луизы Гойлабиевой. Фотографии жениха и несчастной невесты из ЗАГСа напоминали знаменитую картину «Неравный брак». Помимо шокирующей разницы в возрасте, было еще одно необычное обстоятельство: высокопоставленный чеченский полицейский в тот момент уже был женат.

О предстоящей свадьбе буквально за несколько дней до мероприятия узнала «Новая газета». По данным издания, школьница не желала выходить за силовика, ее родители также были против, Гучигов же в ответ расставил по селу блокпосты — чтобы юная невеста не сбежала.

За девушку бились на федеральном уровне — вступились тогдашние глава Совета по правам человека Михаил Федотов и уполномоченная по правам человека Элла Памфилова. Но отстоять не смогли — по местному ТВ выступил Рамзан Кадыров, сказал, что согласие семьи девушки получено. В ЗАГС несовершеннолетнюю невесту вел Магомед Даудов по кличке Лорд, ближайший подручный Кадырова, бывший руководитель администрации главы Чечни, а сейчас глава парламента республики. На свадьбе среди гостей была и первая жена Нажуда Гучигова.

Фотография со свадьбы. Справа на фото — предположительно, первая жена Нажуда Гучигова

Многоженство в Чечне — явление обыденное  . По законам шариата, мужчина может «взять» себе четырех жен. Одно условие: их нужно в равной степени содержать, и в равной же степени уделять им внимание. Живут жены, как правило, не вместе, значит, каждой нужен отдельный дом, один не хуже другого. Стало быть, многоженцами могут стать только люди с достатком.

«Женщина без мужчины там считает себя неполноценной. Они готовы выходить и вторыми, и третьими», — делится наблюдениями журналистка Светлана Анохина, основательница портала Daptar, исследующего тему многоженства на Кавказе. Но ни о каком официальном браке речи быть не может — вторые, третьи, четвертые жены не регистрируются в ЗАГСе.

«Девушка может отказаться, но, как правило, родители стараются устроить жизнь своих детей. Считается, что лучше она выйдет второй женой, чем будет жить в лишениях», — говорит Магомед Аламов из «Комитета против пыток».

Руководство Чечни не раз поощряло многоженство словом. «Я за то, чтобы человек имел несколько жен, если он в них нуждается и в состоянии содержать, и решал демографическую проблему в России», — говорил Кадыров в 2015 году. В другой раз, выступая за многоженство, он объяснял это суровыми чеченскими традициями: «Если молодая девушка или разведенная женщина гуляет, то ее брат убивает и ее, и того мужчину…

Лучше женщине быть второй или третьей женой, чем быть убитой.

Даже официальная жена Кадырова Медни как-то заявила: если супруг захочет еще раз жениться, она будет не против, таковы мусульманские законы. «Благородная готовность жертвовать», — восхитились журналисты государственного телеканала НТВ.

Кадыров, однако, никогда публично не признавался, есть ли у него другие жены: на официальных мероприятиях рядом с ним Медни, с которой у него 14 детей (из них — двое приемных) — получается, 12 сыновей и дочерей официальная супруга родила ему к своим 42 годам.

Лишь однажды скупая информация о неофициальном браке главы Чечни просочилась в прессу. Третьей женой Кадырова журналисты назвали местную певицу и танцовщицу Аминат Ахмадову. Из-за близости к Кадырову танцевальный ансамбль «Даймохк», которым руководит отец Ахмадовой, даже перестали звать на гастроли в Европу.

Если была «третья», то должна быть и «вторая жена». Как показало расследование «Проекта», чеченский лидер поддержал многоженство не только словом, но и делом. Его «вторая жена» обеспечена роскошным имуществом, а собственность первой, официальной супруги, скрыта за вымышленной личностью, чтобы не попадать в декларацию о доходах госслужащих. Богатство жен Кадырова говорит о том, что деньги на их содержание идут отнюдь не только из личного кармана главы республики.

Все началось с конкурса красоты.

Почетное второе место

Первый и последний конкурс красоты в современной Чечне прошел в 2006 году. Организовало его само правительство мусульманской республики. Заявки на участие собирали в грозненской библиотеке. Победительнице обещали автомобиль «Тойота» и путевку в Европу на двоих. Организаторами делался упор на то, что этот конкурс проходит по исламским канонам. Несмотря на это, отбор был вполне конвенциональным: рост — не ниже 170 см, возраст — не старше 25, «классические характеристики внешности».

Столь необычное для исламской республики мероприятие вызвало неудовольствие многих жителей. Родители не хотели отпускать дочерей участвовать, а руководство Духовного управления мусульман Чечни даже просило отменить конкурс.

В итоге нашлось 250 смелых девушек, до основного конкурса добрались двадцать из них. Девушки танцевали, пели, готовили, уверяли жюри в любви к республике, набожности и бескорыстии.

Победительницей стала 15-летняя Замира Джабраилова, второе и третье места заняли ее ровесницы Фатима и Джанора Хазуевы.

После конкурса участницы отправились на банкет в компании главы республики и его охраны. Одна из девушек, не прошедшая в финал, заплакала, и по велению Кадырова ей тут же преподнесли золотые часы Chopard с бриллиантами. За ужином девушки вышли танцевать лезгинку с охранниками, и тогда в воздух полетели деньги: сначала рублевые, а потом долларовые банкноты. Знаменитые кадры Кадырова и вихря из купюр были сняты именно там. Присутствовавшая там журналистка «Коммерсанта» насчитала на полу никак не меньше 30 тысяч долларов.

Судьбы всех трех призерок конкурса сложились благополучно. Джабраилова приняла участие еще в двух конкурсах красоты, получила высокий пост в правительстве и звание «ведущей модели» дома моды Медни Кадыровой Firdaws. Занявшая третье место Джанора Хазуева сыграла в кино — в чеченском фильме «Отчуждение» про двух братьев, разлученных войной.

А Фатима Хазуева, ставшая на конкурсе второй, закрепила свое место, став второй женой руководителя Чечни.

Царица Кишинева

В принципе, чтобы понять особый статус Фатимы Хазуевой в Чечне, не обязательно проводить расследование. О ее близости к Кадырову знают многие жители Грозного, и понятно почему — свидетельство этих отношений настолько бросается в глаза, что кажется, будто чеченский руководитель ничего не стесняется.

После второй чеченской войны Грозный лежал в руинах. Город начали восстанавливать еще при отце Рамзана Ахмате Кадырове. В 2005 году отреставрировали центральный проспект Победы, которому позже дали имя Владимира Путина. Деньги на восстановление Чечни и создание социальной инфраструктуры — не меньше полутриллиона рублей к настоящему моменту — идут из федерального бюджета, но за изменение облика Грозного принято благодарить Рамзана Кадырова. Даже день города здесь празднуется в день рождения главы Чечни.

Роскошные резиденции Кадырова, личная и рабочая, находятся в самом центре столицы. Ради уюта и безопасности главы республики специально поменяли русло реки Сунжа — теперь рабочая резиденция чеченского лидера находится словно на острове, в окружении водяного рва.

Практически одновременно с кадыровской резиденцией на противоположном берегу Сунжи началось строительство другого дворца. Еще одного столь роскошного особняка в Грозном, наверное, не найти. Участок — площадью более 9 тыс. кв. метров, размером с два футбольных поля, на территории есть даже открытый бассейн — единственный в городе.

Район, где стоит этот дворец, в народе носит название «Кишинев» — большинство улиц там названы в честь членов семьи шейха Кунта Хаджи Кишиева — суфийского шейха, которого почитает Кадыров.

В «Кишиневе» живут сплошь важные люди — здесь же, например, роскошные дома семей Магомеда Даудова и депутата Госдумы Адама Делимханова. Это запретная зона. Попасть на территорию «Кишинева» обычному человеку невозможно, тем более нельзя снимать. Грозненца, который заснял все это великолепие на свой видеорегистратор, недавно приговорили к четырем годам заключения .

В прошлом году на территории «Кишинева» в день памяти шейха Кишиева появилась своя джума-мечеть (пятничная, соборная мечеть). Мечеть нарекли именем скончавшегося в 2019 году грозненца Шайхи Хазуева. Хазуев не был известным богословом и вообще не имел к религии никакого отношения, он был обычным чиновником — в последние годы занимал пост замруководителя Кавказского управления Ростехнадзора. Зато у него было другое достоинство — покойный был отцом Фатимы Хазуевой, финалистки того единственного чеченского конкурса красоты. Ей и принадлежит главный дом «Кишинева» — тот самый дворец с открытым бассейном аккурат напротив резиденции Кадырова.

Стоимость дворца Хазуевой оценить сложно — как принято говорить, подобных предложений на рынке нет. Но если смотреть на снимки с воздуха, становится понятно, что по степени роскоши и площади дворец Хазуевой может конкурировать с лучшими домами Рублевки.

Вряд ли Хазуева могла самостоятельно заработать на все это — последние несколько лет она числится сотрудницей администрации главы Чечни с зарплатой менее 100 тыс. руб. в месяц  . Кстати, «первая жена» Кадырова Медни тоже трудоустроена в администрации своего мужа и тоже получает там зарплату.

«Жена главы»

В принципе, тот факт, что Хазуева не чужой человек для большой семьи Кадыровых, подтверждается достаточно легко. Дело в том, что Фатима и законная супруга Рамзана Медни фактически совместно владеют недвижимостью в Москве. На Мосфильмовской улице столицы, неподалеку от штаб-квартиры главной кинокомпании страны, стоит дорогой небоскреб — квартира площадью 210 кв. метров там записана на Медни. Однако парковочные места в подвале небоскреба оформлены на Хазуеву. Эта парковка еще сыграет важнейшую роль в нашем рассказе.

Земляки Хазуевой откровенничать о ее семье не торопятся. «Одна из самых уважаемых и почитаемых женщин во всей Чечне», «замужем, дети, прекрасная семья», «элита» — этими словами в разговоре с «Проектом» отзывались о Фатиме жители села Махкеты, где девушка выросла. Тем не менее несколько человек сообщили: Фатима состоит в браке с Кадыровым. «[Она —] жена главы», — отреагировал один из ее односельчан, только услышав, что мы хотим поговорить о Хазуевой.

Наконец, брак между Кадыровым и Хазуевой подтверждает Тумсо Абдурахманов — чеченский блогер и оппонент Кадырова, которому пришлось бежать из России несколько лет назад. Ближайший помощник Кадырова Магомед Даудов объявил Абдурахманову кровную месть, и в день рождения Даудова в феврале 2020 года блогер пережил попытку покушения — на него напал мужчина с молотком.

Абдурахманов, как он говорит, был дружен с братом Хазуевой, и потому знает о ее браке с чеченским лидером. Брат Фатимы Асламбек Хазуев, как рассказывает Абдурахманов, вскоре после начала отношений сестры и Рамзана начал богатеть — в один момент пересел из «лады-десятки» в Porsche Cayenne, а сейчас и вовсе занимает пост замминистра финансов республики. Впрочем, только дорогой машиной настоящий султан не ограничился бы.

Семейный бюджет

Чечня — один из самых бедных регионов России. Кадыров тоже всегда имел относительно скромный официальный заработок. Однако роскошь, в которой живет глава Чечни, говорит о том, что официальная зарплата, возможно, не единственный источник его благосостояния. Например, одно из предыдущих расследований «Проекта» рассказывало о малоприметном московском юристе Павле Кротове, на которого записан многомиллионный бизнес, предположительно связанный с Кадыровым и его окружением.

Но у чеченского руководства есть и еще один источник финансирования — это общественный фонд имени Ахмата Кадырова (далее — фонд Кадырова). Его создали еще в 2004 году — через месяц после гибели Кадырова-старшего. Президентом фонда стала вдова бывшего президента Аймани Кадырова, а председателем и фактическим руководителем — 28-летний Рамзан.

Фонд был создан, как декларируется, «в целях оказания благотворительной помощи нуждающимся гражданам и создания рабочих мест для населения республики». В 2019 году фонд Кадырова собрал больше пожертвований, чем любой другой благотворительный фонд в России — 6 млрд рублей. Это в 1,5 раза больше, чем у второго по доходам фонда — крупной еврейской благотворительной организации «Джойнт», и в три раза больше, чем у фонда «Подари жизнь», который занимается помощью детям с онкологическими заболеваниями.

Зачастую фонд Кадырова действует как кошелек для широких жестов чеченского руководства. Это были тооплата «Мерседеса», который Кадыров подарил пятилетнему мальчику за четыре тысячи отжиманий, то двухэтажная квартира, подаренная Кадыровым французскому актеру Жерару Депардье. Даже по документам
на благотворительность фонд тратит существенно меньше, чем на свое содержание.

Например, в 2019 году фонд потратил на социальную и благотворительную помощь 2,8 млрд рублей, а на «содержание аппарата управления» — более 4 млрд. При этом на оплату труда сотрудников самого фонда пошло не более 8 млн рублей, на что потрачены остальные 4 млрд, по документам понять нельзя.

Кадыров настаивает: фонд ничего не получает ни из федерального, ни из регионального бюджетов. Но, как писали СМИ ранее, пополняется он за счет принудительных сборов с жителей республики — 10% от зарплаты бюджетников либо взносы от бизнесменов. Кадыров отрицал существование поборов, утверждая, что фонд «занимается бизнесом, строит объекты, зарабатывает». Но по отчетности, сданной фондом в ФНС, 6 млрд рублей, полученные им за позапрошлый год, — это именно «добровольные финансовые взносы и пожертвования», от предпринимательской деятельности он получил всего около 300 млн рублей.

Кроме простых чеченцев, которые платят взносы, в фонд скидываются и дружественные республике бизнесмены — Умар Джабраилов и Руслан Байсаров, о которых рассказывал сам Кадыров, а также некие «друзья за границей, у которых болит душа за свою Родину». Но скидывались и российские бизнесмены, прибегавшие к «силовой крыше» чеченского руководства. Например, «православный предприниматель», владелец Русской медной компании Игорь Алтушкин ежемесячно жертвовал в фонд Кадырова 7 млн рублей (*, знает близкий к нему собеседник «Проекта», представители Алтушкина не ответили на вопросы «Проекта»*. Фонд Кадырова не ответил на вопросы «Проекта»).

В случае с Хазуевой фонд выступил как «стратегический инвестор» — фактически на деньги фонда семья «второй жены» Кадырова получила бизнес.

Больница для жены

В 2020 году на окраине родного для Фатимы села Махкеты открылся реабилитационный центр для пациентов с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Больница опять получила имя того самого Кунта-Хаджи Кишиева. Центр был построен за счет фонда Кадырова. Однако уже в начале 2021 года у центра появилась новая владелица — компания теперь всецело принадлежит Саците Хазуевой, матери Фатимы.

Бизнес в каком-то смысле беспроигрышный, так как деньги за лечение пациентов будут поступать из государственного фонда обязательного медицинского страхования. При этом проживание в центре, в отличие от лечения, будет платным — от 10 до 80 тыс. руб. за «VIP-палату».

Щедрость мужа стоит фонду Кадырова немалых денег. За счет фонда же была построена школа родном селе Фатимы — ее назвали именем Шайхи Хазуева, как и мечеть в Грозном.

Виртуальная жена

Рамзана Кадырова, казалось, никогда не смущало, что его демонстративно роскошный образ жизни совсем не соответствует его официальным доходам. Однако в ходе этого расследования выяснилось, что чрезмерное богатство руководитель Чечни иногда все же предпочитает скрывать. Невероятная тайна открылась на той самой парковке небоскреба на Мосфильмовской улице Москвы.

По меркам другой недвижимости семьи Кадыровых, парковочные места там стоят недорого — примерно 2,5 млн руб. каждое. Фатима Хазуева получила эти места в 2017 году по договору купли-продажи от некой Медни Мусаевой, владевшей ими еще с 2010 года.

Медни Мусаева — вероятно, чеченка, если судить по имени, — никогда в связи с семьей чеченского руководителя не фигурировала, но что-то в этой личности заставило насторожиться: имя, отчество и даже дата рождения Мусаевой совпадают с данными «первой жены» Кадырова Медни. Если продолжить изыскание, то выяснится, что именно на имя Медни Мусаевой была в нулевые зарегистрирована семейная квартира Кадыровых на улице Веерная, в доме управделами президента, — ею совместно владели бывший глава республики Ахмат Кадыров, его вдова Аймани, сам Рамзан, его дочери — и та самая Медни Мусаева. Кто же эта загадочная женщина?

Как установил «Проект», Мусаева и Кадырова — это одно лицо, обладающее набором документов на оба имени. «Проект» убедился, что фамилия Мусаева — не девичья фамилия Кадыровой, до замужества ее звали Медни Айдамирова. О разводе Кадыров не объявлял, он продолжает отчитываться об имуществе Медни Кадыровой в своей декларации. Таким образом получается, что у супруги главы Чечни две официально существующие личности — Кадырова, которая по декларации владеет всего одной квартирой на Мосфильмовской, и Мусаева, список владений которой гораздо шире, и вся эта собственность не находила отражения в декларации.

Так, на «Медни Мусаеву» записана еще одна квартира на Мосфильмовской — рядом с задекларированной квартирой Медни Кадыровой. Площадь незадекларированной квартиры — 225 кв. метров, такого же размера квартира сейчас продается там за 115 млн рублей.

В 2010 году «Медни Мусаева» вместе с другими членами семьи Кадырова стала владелицей просторной, 187-метровой квартиры в районе станции метро Маяковская .

Такая же квартира там сейчас продается за 85 млн рублей. В итоге, общая стоимость недвижимости, записанной на всех жен Кадырова, составляет почти 800 млн рублей.

И это без учета самого дорогого дворца в истории Чечни — оценить его невозможно.

По российскому законодательству, в случае смены фамилии паспорт на фамилию Кадыровой подлежал бы замене. Каких-либо исключений для граждан, к примеру, попавших под международные санкции, не существует  . Таким образом, имея две личности, включенная в санкционные списки США Медни Кадырова, к примеру, может позволить себе путешествовать за границу, не привлекая внимания.

Наличие у человека двух личностей российскими законами не предусмотрено, но как в случае и с другими открытиями этого расследования, для нынешней Чечни это неудивительно. Там свои законы.

* * *

В последние годы «Медни Мусаева» нередко расстается со своей дорогой и незадекларированной недвижимостью. Вот и в 2017 году она уступила новой владелице свою роскошную 200-метровую квартиру в Хамовниках. Правда, как теперь понятно, за пределы большой семьи Кадыровых эта собственность не ушла. То, что было записано на «первую жену», теперь оформлено на «вторую» — Фатиму Хазуеву, серебряную финалистку единственного конкурса красоты в самом мусульманском регионе России.

Мария Жолобова, при участии Романа Баданина @ Проект

Великая русская цивилизация окончена

Из интервью с генералом Н.Леоновым. Бывшим начальником информационно-аналитического управления

— В одном из интервью вы сделали пессимистический прогноз, что великая русская цивилизация окончена. Почему?

— Это не мой вывод. Росстат дважды на моих глазах пересматривал прогноз по росту населения страны. Мы с каждым годом демографически слабеем. Идет убыль населения. В этом году нас станет меньше на 130 тысяч. А в 2021году убыль будет еще больше, т. к. у нас старое население. И пандемия усилит эту негативную тенденцию. Усыхание населения всегда лежит в основе затухания цивилизации. А резкое удорожание основных продуктов питания, которое ведет к обнищанию основной массы населения, — с чем уже начали бороться на самом высоком уровне. Добавьте к этому рост тарифов ЖКХ. А транспортные расходы?

— Вы имеет в виду полеты на Дальний Восток?

— У меня за Дальний Восток давно душа болит. Перелет туда на самолете основной массе населения не по карману. Да и поезд становится роскошью. В итоге неподъемные цены на транспортную связь становятся еще одной огромной проблемой. Сегодня единственная пуповина, связывающая нас с этим регионом, — это Трансиб и БАМ. А вся экономика Дальнего Востока давно ориентируется на Японию, Китай, Южную Корею — туда идут рыба и лес, а обратно — всевозможные товары. Ось грузовых потоков давно смещена в Азию, а центральная часть России зияет пустотой.

Мы, к примеру, с трудом представляем, как живут жители Калининградской области. Это анклав, далекий от России. В Польше уже пишут, что в будущем эта российская область уйдет от Москвы и станет называться «Янтарной республикой». Немцы туда зачастили. Когда я там был, обратил внимание, что местная молодежь часто не знает, что такое Россия. Они родились в Калининграде и никогда не были «на материке». У них нет чувства сопричастности к нашей родине. А ведь туда после войны переселили исконно русских людей, но выросло иное поколение, и они уже смотрят на Запад. Оттуда им поставляют продукты, торговля тоже идет с Западом. Связи с материковой Россией слабеют, в т. ч. из-за высокой стоимости поездок. Постепенно область отрывается от России. И стоит какому-нибудь местному начальнику проявить гонор и заявить о «независимости», как мы окажемся в щекотливой ситуации. Не посылать же туда войска — это прямой конфликт и с местным населением, и с НАТО, которое окружает анклав со всех сторон и не преминет заявить о поддержке новой республики.

Как когда-то заметил один из кремлевских чиновников, мы пока удерживаем Россию административными обручами. И до сих пор так и не создали страну как единый народнохозяйственный механизм, который был бы связан нитями, разорвать которые невозможно. Так вот, возвращаясь к Дальнему Востоку, меня тревожит перенос многих учреждений из Хабаровска как некой столицы региона, во Владивосток. Ведь американскому флоту намного легче оказать поддержку любому сепаратистскому движению со столицей в портовом городе.

В Индии билет на самолёт стоит копейки. Почему в России так дорого летать? Может, мои страхи и преувеличены. Но власти надо держать в уме все возможности. Ведь все эти идеи разных республик — от Архангельской до Дальневосточной — не мои выдумки. Западу для поддержки сепаратизма надо, чтобы столицы новых образований были в приморских городах, а сам регион обладал неким экономическим потенциалом, чтобы смог существовать как независимое государство. А опыт общения с коллегами из США и работа в разведке убедили меня в одном: американцы терпеть не могут большие страны. Это они в свое время придумали план раздела Китая на 4-5 государств, чтобы не сложилась такая монолитная и огромная империя. Запад, как говорил Лев Толстой, пугает обширность России. Там уже не видят научно-техническую, индустриальную или экономическую угрозы с нашей стороны. Они видят единственную угрозу в нашем ядерном потенциале. А так, по их оценкам, Россия давно выдохлась. Но их страшит, что потенциально на такой обширной и богатой территории может снова возродиться сильная держава. Их пугает перспектива возрождения страны, а потому они всячески содействуют сепаратизму и ослаблению России. Цель — добить и разделить на части. Еще недавно они робко мечтали отобрать у СССР часть Украины по левому берегу, но после победы майдана аппетиты резко выросли. И уже на повестке дня стоит долгосрочная задача расчленения России на куски, искоренения нашего менталитета.

— Но почему мы так разобщены экономически ?

— Я считаю, у нас нет цели развития, перспективы. Ведь каждый человек, каждая семья строит какие-то планы на будущее, а вот страна у нас живет одним днем. Чего ради она живет и куда движется, об этом мало кто задумывается. Наш максимум — дожить до понедельника. Все это я и отношу к признакам умирающей цивилизации.

@ LJ